Если рассказывать эту историю в хронологическом порядке, то надо начать еще с советских времен, когда криминальная культура перекочевала из тюрем и лагерей на городские улицы. Или вспомнить 90-е, когда из Китая и Средней Азии в постсоветскую Россию хлынул неконтролируемый поток наркотиков. В конце концов, можно рассказать о недавних криминальных разборках на улицах Иркутска — они имеют прямое отношение ко всем героям этой истории.
Но чтобы вам было интереснее, я попробую провести читателя по своему пути: как вместо интересной, но простой и понятной истории получился мрачный криминальный детектив. Как я пытался найти хотя бы одного положительного героя в череде перестрелок и похищений. И единственный, кто хотя бы немного подходил на эту роль, оказался сектантом, предложившим мне почитать «Велесову книгу». Когда я с ним познакомился, он находился под домашним арестом. Его обвиняют в убийстве криминального авторитета.
Самая наркоманская улица самого наркоманского района
«Перевозка, хранение и распространение наркотиков карается Уголовным кодексом» — неуклюжая социальная реклама мерцает на мониторе в аэропорту. К красной надписи на черном фоне дизайнеры добавили фотографию рук в наручниках и классическое изображение листа конопли. Социалка повисела на экране секунд тридцать, а затем исчезла. Ее сменило что-то вроде правил провоза багажа.
Мы в Иркутске. Официально — столице Восточной Сибири. Неофициально — городе, претендующем на звание наркотической столицы России. Строго говоря, за первенство борются два города: Новосибирск со своими спайсовыми наркоманами и Иркутск, заполненный синтетикой.
Дисциплина, ясное дело, неофициальная. В полицейских отчетах, возможно, картина будет иная и на самом деле наркотической столицей окажется какой-то другой населенный пункт, но в общественном сознании самый упарывающийся город России — один из этих двух. Однозначно.
Лет шесть-семь назад я познакомился с одним новосибирцем, который уверял, будто именно он привез в Россию первую партию спайса из Китая. Товара было так много, что мусорные пакеты с травой заняли всю квартиру. Бедолаге пришлось спать прямо на мешках, пока он не продал часть партии. На вырученные деньги парень уехал в Москву и поступил в институт. Там я с ним и познакомился. Я это к чему: проблема явно не надумана. И даже если вдруг окажется, что на самом-то деле самый наркоманский город не Новосибирск или Иркутск, а, скажем, Чита, то, в сущности, это ни на что не повлияет.
Короткая справка: в апреле Юрий Чайка выступил с докладом в Совете Федерации. Генпрокурор заявил, что Иркутская область входит в число регионов, где проблема подростковой наркомании стоит наиболее остро. В 2017 году Иркутская область заняла третье место в России по количеству изъятых наркотиков и первое место в Сибирском федеральном округе, говорят в иркутском ГУ МВД.
Неудивительно, что именно в Иркутске прошли митинги против наркотиков: город-миллионник основательно торчит уже лет пятнадцать, рано или поздно кто-то должен был этим возмутиться. Протест остался бы незамеченным, если бы на митинге не назвали имена тех полицейских, которые якобы наркоторговлю в городе крышуют. Сдали все: имена, звания, должности и места службы.
В тот день, 19 апреля, на одной из площадей собрались около 30 человек. Почти все они — близкие и родственники тех, кто сегодня находится в СИЗО по обвинению в бандитизме. Якобы они боролись с наркомафией, а силовики, контролирующие наркоторговлю, «борцов с наркомафией» посадили в тюрьму по обвинению в бандитизме.
По словам тех, кто вышел на митинги, в городе почти одновременно появились две группы неравнодушных, которые как умели противостояли наркоторговцам: одна компания молодых ребят из Топкинского микрорайона, другая — с Синюшиной горы. В уголовных делах эти люди проходят как «группа Алиева» и «группа Исаева». В общей сложности это около 20 молодых парней, почти всем из них не больше 25 лет.
Одним из первых в Иркутске мы встретились с Андреем Антоновым — дядей арестованного Андрея Антонова (да, тезки). Спустя пятнадцать минут после знакомства мы уже ехали на улицу Аргунова — смотреть на «самую наркоманскую улицу самого наркоманского района».
***
— Въезжаем на Аргуновку — это самая вотчина закладчиков, — Андрей обернулся, сидя на переднем сидении автомобиля, — тут все население запугано. Несколько человек уехали в другие города. Люди боятся обращаться в полицию. Наркоторговцы им угрожают, что убьют или сожгут дома.
Частный сектор, окраина Иркутска. За окном автомобиля мелькают покосившиеся заборы из нетесаного горбыля, мусор на обочине разбитой в хлам дороги, обглоданный временем и мародерами остов машины. Реклама Telegram-канала, торгующего наркотиками. Не могу процитировать ее содержание, но вы точно видели такие же на улицах своих городов. Стайка детей начала убегать, как только заметила видеокамеру.
— Э, ***, снимать меня не надо! — выкрикнула, обернувшись, девочка лет тринадцати.
— Они, наверно, закладки и раскладывают, — зло сплюнул в открытое окно Андрей.
Андрей разрешает себя называть по прозвищу — Антончик. Он вырос здесь же, на Аргуновке, но сейчас переехал в многоэтажку неподалеку. Из 40 с небольшим лет своей жизни он 15 провел в тюрьме. Говорит, сел еще в 1994 году: «По молодости шалоблудил», но сейчас чист перед законом. Тюремное прошлое все равно дает о себе знать: в его речи то и дело проскакивают блатные словечки. «Барыг на районе» его племянник с друзьями «морщил», а те «накатали маляву», теперь на них «менты завели делюгу», а Антонов-младший оказался в СИЗО — ему «шьют» похищение человека и бандитизм.
Андрей Антонов
Племянника Антончик начал воспитывать после смерти своего старшего брата. Антонова-младшего он уже давно называет сыном, а переживает за него и его судьбу сильнее, чем иной отец печется о своем кровном чаде.
Про своего Андрея Антончик рассказывает много и охотно. Андрей профессионально занимался единоборствами, играл в мини-футбол. Пытался со своим лучшим другом Русланом Исаевым открыть полиграфический бизнес. И вместе с ним же боролся против местных наркоторговцев — по крайней мере, в этом свято убежден сам Антонов-старший. По его словам, ситуация с наркотиками на их с племянником родной Синюшке катастрофическая. Чтобы это доказать, он останавливает машину рядом с чумазым пареньком, выглянувшим на шум около своих ворот.
— Паря, скажи, закладки у вас здесь часто делают? — спрашивает Андрей.
— Тю, да постоянно! — ни на секунду не задумавшись, отвечает парень. — Каждый день вижу. Либо закладчики ковыряются, либо наркоманы. Толпами ходят. Вот под этими столбами и под качелями, — паренек указывает пальцем на несколько торчащих из земли труб и насквозь проржавевшую детскую площадку, — здесь часто вижу, что ищут. Или может машина подъехать, выкинуть и дальше поехать. Приезжают либо на тонированных, либо вообще без номеров. Полицейские если и заезжают сюда, то просто проезжают мимо таких машин.
Тут же к нам подходит девочка, которая убежала от нас в начале улицы. Детское любопытство взяло верх.
— Знаешь, кто у вас здесь торгует? — спрашиваю.
— Раньше Князев торговал, а сейчас он уехал, другие раскладывают, — девочка звучно схаркивает на землю. — Они с Гальченко как-то свои вопросы решают, об этих делах я не в курсе.
Князев и Гальченко — те, кого «группа Исаева» считала наркоторговцами. Якобы конфликт с ними привел к тому, что Андрей с друзьями теперь сидят.
— Я их рот ****, но очищу Аргуновку от закладок! — неожиданно подытоживает Антончик.
Из футбольной команды в ОПГ
«В семь часов у нас стук в дверь. Я так испугалась, подбегаю к глазку, а там столько сотрудников стоит! Они выносили дверь так, что вся квартира тряслась», — мать Руслана Исаева Татьяна до сих пор нервничает, когда вспоминает обыск 11 июля 2018 года. В тот день полицейские задержали ее сына и еще троих его друзей — среди них был Андрей Антонов — младший.
«Перерыли все, что только можно, потом еще машины и гараж обыскали, но ничего не нашли», — продолжает мать арестованного.
Татьяна Исаева
Мы встречаемся в квартире на Синюшиной горе. Татьяна — мусульманка, на голове тюрбан, на одной из полок шкафа — Коран в красивом дорогом переплете. Взгляд — очень усталый. По моей просьбе она подготовила к нашему приходу фотографии сына и его спортивные награды — десяток-другой медалей, несколько кубков. «Руслан с детства спортом занимался, — говорит Татьяна, — и остальные ребята тоже. Они вообще с детства почти все были знакомы, росли вместе в одном районе».
Исаев и Антонов-младший были лучшими друзьями. В 2015 году они решили открыть свой бизнес. На тот момент молодым людям было 21-22 года. Идею подал местный имам. Он предложил Исаеву печатать полиграфические материалы для мечети — листовки, календари и тому подобное. Друзья закупили оборудование и устроили офис в съемной комнате в коммуналке. Их соседями оказались Князев и Гальченко.
«Князев и Гальченко тогда занимались тем, что заказывали наркотики по почте из Европы и получали их по поддельным паспортам, — рассказывает Антонов-старший. — Когда они узнали, что прямо у них под носом находятся профессиональные печатные станки, — попросили их в аренду и стали сами документы печатать. Андрюха с Русиком вообще не в курсе были, для чего именно их оборудование понадобилось. Потом органы вышли на наркоторговцев и станки изъяли как вещдоки».
Молодые бизнесмены попробовали возместить ущерб у Князева и Гальченко, но из этого ничего не вышло. Тогда друзья попытались дать взятку оперативникам, чтобы вернуть печатные станки, но их задержали на месте преступления. В апреле 2017-го суд вынес приговор Руслану Исаеву и Андрею Антонову. За попытку дать взятку в 59 тысяч рублей их приговорили к штрафу в один миллион 200 тысяч рублей каждого.
По словам Антонова-старшего, после того как оперативники изъяли оборудование, друзья узнали правду о деятельности своих соседей. И тогда начали «морщить барыг на районе».
«У нас была команда по мини-футболу, мы тренировались по ночам, чтобы не платить за аренду поля в дневное время. И по дороге с тренировок мы постоянно встречали закладчиков, которые работали на Гальченко, Князева, Тыщенко, на всю эту компанию. Из ребячества наваляют им, но не больше. Никакой серьезной физической расправы никто не учинял», — уточняет Антонов-старший. Тем не менее силовое противостояние между «группой Исаева» и теми, кого они считали наркоторговцами, началось именно с этого.
«Они как бы такими рыцарями себя видели, которые добрые дела делают. Я у него спрашиваю: «Ты куда лезешь?», а Руслан только отмахивался, говорил, что все это несерьезно», — вспоминает Татьяна Исаева.
«Пацаны невиновны! Какое там ОПГ?! Пацаны просто поймали барыг, просто поймали их на закладках. Воркуши им наколотили. Там самоуправство максимум, ничего у этих барыг не вымогали, ничего с ними не делали серьезного. Просто наколотили им воркуши, чтобы закладки вокруг школ не раскладывали!» — согласен с ней Антончик. По его словам, к «войне» поначалу никто серьезно не относился:
«Парни видят, что кто-то закладки делает — ну и говорят ему, что не стоит этим заниматься. В жесткой форме». Свои «жесткие» меры начали применять и оппоненты «синюшинских». Например, похитили Андроника — одного из соратников Исаева и Антонова-младшего.
Якобы наркоторговцы вывезли его в лес, избили и оставили там. Но избитому удалось выползти на дорогу и добраться до города. В травмпункт его вез Антончик. По его словам, в полиции отказались возбуждать уголовное дело по этому эпизоду — как и по многим другим.
Противостояние на Синюшке набирало обороты. 31 марта 2018 года Князев и Гальченко обстреляли Audi Q7, в которой находились Руслан Исаев и Джомол Собиров. К тому моменту обе стороны конфликта успели вооружиться. В ходе перестрелки пострадал семилетний ребенок — в него угодила шальная пуля. В Иркутске эта перестрелка вызвала большой резонанс, но уголовное дело о покушении на убийство так и не возбудили — обошлись статьей «Хулиганство».
Кроме того, как уверяет Антонов-старший, неизвестные сожгли три автомобиля. Два из них — Toyota и Infiniti — принадлежали ему с племянником. Андрей считает, что таким образом наркомафия пыталась его запугать.
В ответ компания Исаева вывезла в лес Барычева и Виноградова, своих оппонентов, и заставила на видео рассказать, где, как и кто распространяет наркотики в Иркутске. Конечной целью допроса было найти выход на Максима Сокольника, говорит Антончик. По его словам, это известный в Иркутске криминальный авторитет. Его зона интересов — наркоторговля. Ряд иркутских изданий в 2014 году писали, что полицейские задержали некоего Максима Сокольника с партией кокаина в особо крупном размере. Позднее он был осужден на четыре года. Якобы сейчас он освободился и снова вернулся в наркобизнес, ему помогают в том числе Барычев и Виноградов.
Максим Сокольник
«Видео было жесткое, никто не спорит. Барычева по жести заставляли говорить, расколотили ему все лицо. Побили и на видео снимали. Он рассказал все: где они кладут закладки, где они фасуют, как они работают, как они возят товар», — рассказывает Антончик. Позже, по его словам, эта видеозапись попала в руки к оперативникам и исчезла.
Антонов-старший считает, что это не было похищением. По его словам, один из «похищенных», Виноградов, сам решил ехать с Барычевым — за компанию. Дескать, им предложили поехать на разговор и силой к этому никого не принуждали. К тому же Виноградов с детства знал Исаева — он жил с ним в одном доме на Синюшке. Тем не менее на следующий день после этих событий прошли первые задержания.
Камера №406
Спрашивать у Татьяны Исаевой о том, как пытали ее сына, невероятно тяжко. И еще тяжелее узнавать подробности. Чувствуешь себя садистом. И все же это делать приходится. Но Татьяна, пересилив себя, начинает рассказывать. Поначалу все это звучит настолько неправдоподобно, что подсознательно отказываешься верить в услышанное.
«Руслан — мусульманин. Когда в СИЗО об этом узнали, то начали его пытать по-новому, — голос Татьяны дрогнул. Кажется, она не заплакала только потому, что ведет машину и сосредоточена на дороге. — Они начали горячий свиной жир вливать в горло Руслану. Когда я с ним виделась, у него вся глотка обожженная была».
Они — это постоянные обитатели «пресс-хаты» иркутского СИЗО. Про них и раньше много писали. Камера №406 уже давно обрела в городе славу пыточной.
«Как только сотрудник [СИЗО] затолкнул Руслана в камеру, с него сразу сорвали одежду. Надели то ли простынь, то ли наволочку на голову. В камере было около 12 человек тогда. Его пытали током, к спине подводили провода и включали напряжение. Втыкали иголки под ногти. Я, когда посмотрела на его руки, то все ногти были синие, как у покойника», — рассказывает Исаева. Она уверена, что пытками силовики пытались добиться признательных показаний от Руслана. По ее словам, следователи несколько раз предлагали заключить досудебное соглашение по 317-й статье УПК.
Своим адвокатам на пытки жаловались и другие участники «группы Исаева». Один из них — Джомол Собиров, тот самый, который был в Audi Руслана Исаева во время перестрелки 31 марта 2018-го. Джомол и Руслан — дальние родственники, рассказывает адвокат Собирова Дмитрий Дмитриев. Собственно, адвокат Джомолу понадобился после того, как тот попытался возбудить дело о покушении на убийство. В итоге дело завели на самого заявителя.
«Собирова вызвали на допрос как свидетеля по делу Исаева. И в тот же день возбудили новое уголовное дело и там же его задержали и арестовали», — рассказывает Дмитриев. Основанием для задержания стало вымогательство.
Дмитрий Дмитриев
«В СИЗО Собирова посадили в камеру №406. Кроме него там находилось еще около десяти человек. «Смотрящим» был Андрей по прозвищу Мафия. С ним были несколько помощников: Миша Пукаст и некий Денис. Мафия сказал Собирову, что ему лучше сразу подписать все документы, иначе показания из него выбьют. В течение девяти дней Собирову не давали спать: как только он пытался уснуть, к нему подходил человек и будил. На девятый день Мафия сказал Собирову, что если прямо сейчас он не даст показания, то его «будут ломать».
По словам Дмитриева, из Собирова пытались выбить информацию о том, где хранится оружие Исаева. Когда тот сказал, что ничего не знает об этом, Мафия и остальные связали Джомола, затолкали ему кляп в рот, раздели и несколько часов издевались над ним. После этого его на несколько часов привязали к кровати. Собиров уверяет, что сотрудники СИЗО видели связанного человека с наволочкой на голове, но сделали вид, как будто ничего не происходит. После того как Дмитриев обратился в ОНК, Собирова перевели в другую камеру.
Дмитриев, ссылаясь на собственные источники, уверяет, что постоянные сидельцы 406-й — это люди, находящиеся в разработке ФСБ и действующие по прямому указанию сотрудников службы. Якобы Мафия и остальные уже давно осуждены и не могут содержаться в СИЗО.
Ранее издание «Сибирь.реалии» писало, что правозащитники ОНК пытались узнать у администрации СИЗО об этих людях, но «каждый раз начальник изолятора Игорь Мокеев сообщает, что впервые слышит о Бевзюке, Ярике, Мафии и т.п. Все попытки заявить о пытках администрация изолятора пресекает, а жалующегося вновь отправляют в «пресс-хату».
***
На следующий день мы встретились с близкими «группы Исаева». Первое, что бросилось в глаза — это болтающаяся на зеркале заднего вида машины побрякушка в виде воровской звезды. Начали закрадываться первые сомнения.
Продолжение во второй части.
