ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ТРЕТЬЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО УТВЕНКО И БОРИСОВ ПРОТИВ РОССИИ(Жалобы №№ 45767/09 и 40452/10)
AFFAIRE UTVENKO ET BORISOV c. RUSSIE
(Requêtes nos 45767/09 et 40452/10)
РЕШЕНИЕ
СТРАСБУРГ
5 февраля 2019 г.
Перевод настоящего решения является техническим и выполнен в ознакомительных целях.
С решением на языке оригинала можно ознакомиться, скачав файл по ссылке
Данное решение является окончательным, однако оно может быть подвергнуто редакционному пересмотру.
По делу Утвенко и Борисов против России
Европейский суд по правам человека (Третья секция), заседая в палате, состоящей из:
Vincent A. De Gaetano, председатель,
Branko Lubarda,
Dmitry Dedov,
Pere Pastor Vilanova,
Alena Poláčková,
Jolien Schukking,
María Elósegui,, секретарь секции,
После обсуждения в секции 15 января 2019 г.
Выносит следующее решение, принятое в указанный день:
ПРОЦЕДУРА
1. В основе дела лежат две жалобы (№№ 45767/09 и 40452/10) против Российской Федерации, из которых два гражданина России М.М. Владимир Александрович Утвенко («первый заявитель») и Олег Анатольевич Борисов («второй заявитель») обратились в Суд 17 июля 2009 г. и 21 июня 2010 г. соответственно в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод («Конвенция»).
2. Заявители, были предоставлены, г-жой Ю.В. Ефремовой, юристом практикующем в Москве. Правительство Российской Федерации («Правительство») были представлены г-ном М.М. Г. Матюшкиным и А. Федоровым, Представители Российской Федерации в Европейском суде по правам человека, а затем его преемником на этом посту г-ном М. Гальпериным.
3. Первый заявитель утверждал, в частности, что он содержался в плохих условиях, что период его предварительного заключения был незаконным, что длительность его предварительного заключения была чрезмерной, что его заявление не было рассмотрено «незамедлительно» и что его право на помощь защитника по своему выбору не было соблюдено. В этом отношении он ссылался на статьи 3, 5 §§ 1, 3 и 4 и 6 §§ 1 и 3 (c) Конвенции. Заявители также утверждали, что они подвергались жестокому обращению с целью получения от них признательных показаний, что расследования их соответствующих утверждений не были эффективными и что их признания впоследствии использовались в уголовном процессе, направленном против них. Они ссылались на статьи 3 и 6 § 1 Конвенции в отношении этого аспекта своих заявлений.
4. 1 декабря 2016 года вышеупомянутые жалобы были доведены до сведения правительства, и петиции №№ 45767/09 и 40452/10 были объявлены неприемлемыми для остальных в соответствии с пунктом 3 правила 54 Регламента Суда.
Факты.
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА дела
5. Первый заявитель родился в 1950 году и содержится в Иркутске. Второй заявитель родился в 1968 году и содержится в Верхнеуральске.
А. Контекст дела
6. 5 января 1999 года С., заместитель прокурора города Братска, был убит. В тот же день было возбуждено уголовное дело по факту убийства и зарегистрировано под номером 16029.
7. 24 мая 2001 г. расследование было приостановлено в связи с невозможностью установить виновника.
8. 2 апреля 2008 г. следователь из Следственного комитета при прокуратуре Иркутской области (следственный комитет) возобновляет уголовное расследование № 16029 на том основании, что были выявлены новые факты, касающиеся лиц, которые могли быть причастны к убийству С. Дело было передано группе следователей, в состав которой входили г-н Б., Се. и Бу.
Б. Уголовное расследование
1. Обстоятельства, касающиеся первого заявителя
(а) Арест первого заявителя и его обвинительный акт
9. 10 апреля 2008 г. первый заявитель, подозреваемый в подстрекательстве к убийству С., был задержан. В тот же день он был допрошен в качестве подозреваемого в присутствии двух адвокатов по своему выбору, Мес Е. и П., и отрицал какую-либо причастность к убийству, о котором идет речь.
10. 11 апреля 2008 г. первому заявителю было предъявлено обвинение в подстрекательстве к убийству С. с отягчающими обстоятельствами. В тот же день он подписал акт об обвинении в присутствии адвокатов Е. и П. и был проинформирован о его праве хранить молчание. Он был проинформирован о том, что все его доказательства могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, даже если он впоследствии откажется от них, за исключением случая, предусмотренного пунктом 2 статьи 75 пункта 1 Уголовно Процессуального Кодекса (УПК).
11. Согласно указанному обвинительному заключению, в ноябре 1998 г. первый заявитель предложил В. Мол. организовать убийство С. из-за враждебности, которую он чувствовал к последнему. Роль В. Мол. должен был найти лиц, ответственных за убийство, и лиц первого заявителя, которые оплатят их услуги и обеспечат их «защиту» от возможного уголовного преследования. V. Mol. Затем связался с А. Кур. чтобы он организовал убийство за 1 500 000 российских рублей (руб.) и предложил привлечь В. Заг. как контактное лицо. В. Заг. встретил А. Кур. и сообщил ему, что первый заявитель заплатит ему 500 000 рублей до совершения убийства и что остальные деньги будут отправлены ему позже. В ноябре 1998 г. В. Заг. сообщил первому заявителю, что убийство будет организовано А. Куром. при содействии Д. Че., от Е. Мас. и других неопознанных людей. В ноябре или декабре 1998 г. первый заявитель встретился с А. Куром. и отправил ему вышеуказанную сумму.
12. Также 11 апреля 2008 года первая заявительница сообщила властям об увольнении адвоката П. и ее намерении заменить ее адвокатом Ч. (см. Пункт 34 ниже).
(b) Утверждения о жестоком обращении с первым заявителем и его признанием
13. 11 апреля 2008 года первый заявитель был задержан в иркутской следственной тюрьме № ИЗ 38/1 («тюрьма») и помещен в камеру № 239. Он утверждает, что там содержали его три других человека, Go., Ma. и Ro., до 24 апреля 2008 года, дата перевода в камеру 439.
14. По его словам, вечером 13 апреля 2008 года он был избит Го. И Ма. Они якобы ударили его по телу и по голове, и Ма избил его ногами по грудной клетке. Первый заявитель утверждает, что последний действовал по указанию сотрудника милиции Ти. И г-на и Б., следователей, отвечающих за расследование уголовного дела № 16029, с целью получить признание.
15. 14 апреля 2008 г. заявитель написал «заявление о признании вины» («явка с повинной»), в котором он признал, что заказал убийство С. Он, в частности, заявил, что в ноябре 1998 г. его друг Х. и он решил убить С. из-за враждебности, которую они оба чувствовали к нему. Согласно заявлению о признании вины, Х. связался с В. Мол., который, в свою очередь, обратился к А. Кур. чтобы последние нашли наемных убийц. Х.. впоследствии сообщил заявителю, что А. Кур. занимался Э. Мас. и кто-то, кроме заинтересованного лица, не знал как наемных убийц. Заявитель также заявил, что он направил 500 000 рублей из суммы, обещанной за убийство, непосредственно А. Куру. и что остальная сумма, 1 000 000 руб., была выплачена Х. кому последний передал деньги или когда он это сделал он не знал. В тот же день заявление о признании заявителя было записано в заявлении, составленном Те., Сотрудником милиции в тюрьме, и он подписал заявление.
16. Первый заявитель утверждает, что в ночь с 14 на 15 апреля 2008 года Го. И Ма. угрожали ему избиением и жестоким обращением в виде интенсивных физических упражнений в течение ночи, лишением сна и унижением, например, уборка туалета зубной щеткой, чтобы заставить его сохранить признание во время официального допроса в качестве обвиняемого.
17. 15 апреля 2008 г. первый заявитель, допрошенный следователем Б. в тюрьме в качестве обвиняемого, подтвердил свое признание. Видеозапись допроса проводилась в отсутствие адвоката Е. на том основании, что первый заявитель дал письменное согласие на допрос в присутствии г-на Ку, адвоката, назначенного по собственной инициативе.
18. По словам первого заявителя, протокол допроса был передан ему на подпись следователем Б. только 17 апреля 2008 года, в отсутствие адвокатов по его выбору, Е. и Ch., и адвокат в офисе Ku. Первый заявитель подписал протокол, приложив заявление о том, что он попросил помощи адвокатов по своему выбору Е. и Ch., в ходе любых последующих следственных мер.
19. Справка от 11 января 2010 г., выданная администрацией тюрьмы адвокату Е. Шоу, что 14, 16, 17 и 18 апреля 2008 года она пошла в тюрьму, чтобы встретиться с первым заявителем, но ей не разрешили увидеться с ним на том основании, что по запросу следователя г-на и Се., соответствующее лицо ожидает перевода в полицию Иркутской области. Из того же доказательства видно, что в период с 14 по 18 апреля 2008 года ни один другой адвокат не направил в администрацию тюрьмы запрос о посещении заявителя.
20. 21 апреля 2008 г. первый заявитель встретился с юристами и Ч. и сообщил им о проведении допроса 15 апреля 2008 г. Он не смог сообщить им имя адвоката, который помогал ему в тот день.
21. Распоряжением от 25 апреля 2008 года следственные органы раскрыли имя адвоката Ку., Который участвовал в допросе 15 апреля 2008 года. По запросу адвоката Е. 30 мая 2008 года было отказано в просмотре записи допроса на том основании, что такой просмотр раскрыл бы личность адвоката.
22. Из материалов дела в суде видно, что первый заявитель обратился в Октябрьский районный суд города Иркутска с просьбой обжаловать некоторые постановления следственных органов, в том числе от 25 апреля 2008 года, но что он отказался от этой жалобы во время судебного рассмотрения его ходатайства в обмен, по его мнению, на разрешение следователей на свидание с семьей. Решением от 14 мая 2008 г., у которого у Суда не было копии, указанный суд отклонил жалобу первого заявителя.
23. 26 мая 2008 года по просьбе первого заявителя он был допрошен в присутствии адвоката Е. Он отозвал свои признания, сделанные во время допроса 15 апреля 2008 года и в заявлении от 14 апреля 2008 года на том основании, что они были получены путем принуждения в обстоятельствах, описанных в пунктах 14 и 16 выше.
24. 30 мая 2008 года во время дополнительного допроса первый заявитель, которому помог адвокат Е., повторил свои утверждения о жестоком обращении и заявил, в частности, что он официально не подал жалобу этому лицу на том основании, что подача такой жалобы не привела бы к ощутимым результатам и что, кроме того, это могло бы ухудшить его положение.
(c) Расследование утверждений первого заявителя о жестоком обращении
25. В июне 2008 года адвокат Е. подала жалобу в прокуратуру, в которой она жаловалась на жестокое обращение со стороны первого заявителя в период с 13 по 15 апреля 2008 года.
26. Решением от 28 июня 2008 г. следственный комитет, проведя предварительное рассмотрение в соответствии со статьей 144 УПК, отказал в возбуждении уголовного дела по жалобе первого заявителя на жестокое обращение. Получив объяснения от ряда лиц, в том числе от лиц, предположительно причастных к дурному обращению с первым заявителем, и всех, кто оспорил утверждения последнего, следователь, отвечающий за проверку, установил, что не было никаких доказательств жестокого обращения с соответствующим лицом.
27. Первый заявитель обжаловал это решение в суде. В нем, в частности, указывалось, что следователь передал обвинение в расследовании администрации тюрьмы, что, по его мнению, ставит под сомнение независимость и беспристрастность следователя, и что он, по его мнению, не имел конфронтации с людьми, которые якобы подвергли его жестокому обращению.
28. 12 февраля 2009 года Куйбышевский районный суд города Иркутска отклонил жалобу первого заявителя.
29. 1 апреля 2009 года Иркутский областной суд (далее — областной суд) оставил это решение без изменения.
(d) Жалоба первого заявителя в Дисциплинарную коллегию Коллегии адвокатов Иркутской области
30. 8 октября 2008 года первый заявитель подал жалобу в Дисциплинарную коллегию коллегии адвокатов Иркутской области («Дисциплинарная коллегия»), в которой он жаловался на ненадлежащий характер назначения Ку. в качестве его защитника во время допроса 15 апреля 2008 года, а также его чисто формального характера присутствия этого адвоката во время допроса.
31. 18 февраля 2009 года Дисциплинарный совет вынес решение, в котором он признал адвоката Ку. виновным в серьезном проступке при исполнении служебных обязанностей адвоката и наказан исключением из адвокатуры.
32. Дисциплинарный совет считает, что 15 апреля 2008 года адвокат Ку. следователь Б. напрямую связался с ней, и она согласилась пойти в тюрьму, в то время как в соответствии с правилами адвоката о предоставлении бесплатной юридической помощи такое заявление не могло быть адресованным и принятым только координатором адвокатуры. Дисциплинарный совет указал, что адвокат Ку. только один раз подписал мандат на юридическое представительство первого заявителя в тюрьме, тогда как в соответствии с пунктом 155 Правил содержания под стражей (утвержденных приказом № 189 от 14 октября 2005 г. Министерства юстиции), адвокат может быть уполномочен входить в тюрьму для встречи со своим клиентом только при предъявлении должным образом подписанного мандата представительства. Дисциплинарная коллегия установила, что эти элементы привели к выводу, что адвокат Ку. предложила свое представительство первого заявителя из-за ее личных отношений со следователем Б., что противоречило четвертому абзацу статьи 7 § 1 Закона о практике адвокатуры и статья 9 кодекса этики адвоката.
33. Что касается проведения допроса от 15 апреля 2008 года, Дисциплинарный совет устанавливает, что Ку. не оказывал никакой юридической помощи первому заявителю и не подписывал протокол указанного освидетельствования сразу же после его составления, что противоречит требованиям пунктов 1 и 6 статьи 166 УПК. Он указал, что Ку., зная, что первый заявитель назначил адвокатов по своему выбору, Е. и Ch., вмешивался в законное представительство лица, заверенного последним, и помог оформить самообвиняющие заявления последнего во время допроса 15 апреля 2008 года, что отрицательно сказалось на его защите.
(e) Размещение и содержание первого заявителя в предварительном заключении
34. Решением от 11 апреля 2008 г. Октябрьский районный суд г. Иркутска санкционировал содержание первого заявителя под стражей на том основании, что ему было предъявлено обвинение в совершении особо тяжкого преступления и что он мог, в качестве бывшего сотрудника полиции препятствует отправлению правосудия, оказывая давление на свидетелей или других участников уголовного процесса. В связи с этим суд сослался на доказательства А. Кур., Также обвиняемые по уголовному делу № 16029, что он опасался за свою жизнь и жизнь своей семьи. Первая заявительница при содействии адвоката Е. уведомила суд об увольнении адвоката П. и о ее намерении заменить ее адвокатом Ч.
35. 5 мая 2008 года областной суд отклонил жалобу заявителя на решение от 11 апреля 2008 года.
36. Предварительное содержание под стражей первого заявителя позднее было продлено судебными решениями от 4 июня, 26 августа и 24 декабря 2008 г. и 26 февраля, 9 апреля, 26 июня и 7 октября 2009 г. Все эти решения оправдывали необходимость продолжения содержания под стражей первого заявителя, в основном, из-за тяжести предъявленных ему обвинений, а также потребностей следственных органов в проведении определенных следственных действий.
37. Апелляция первого заявителя на решение от 26 июня 2009 г. была отклонена 6 октября 2009 г.
38. Решением от 30 октября 2009 г. областной суд продлил срок содержания первого заявителя под стражей до 2 января 2010 г.
39. 18 декабря 2009 года уголовное дело было передано в областной суд для рассмотрения по существу.
40. 31 декабря 2009 года областной суд направил уголовное дело в прокуратуру за отсутствием процедуры и в то же время продлил предварительное заключение первого заявителя «на один месяц с момента получения материалов прокуратурой».
41. Письмом от 22 января 2010 г. Областной суд сообщил первому заявителю, что ему не было необходимости принимать дальнейшее решение о продолжении его содержания под стражей на том основании, что согласно статье 255 УПК, что Это было разрешено в течение шести месяцев с даты направления уголовного дела, с 18 декабря 2009 года по 18 июня 2010 года.
42. 18 марта 2010 г. Верховный суд рассмотрел жалобу первого заявителя на решение от 31 декабря 2009 г. и изменил его, исключив ссылку на продолжительность месяца, в течение которого заявитель содержался под стражей, продлен. Она заявила, что при передаче уголовного дела прокурору в связи с отсутствием процедуры в соответствии с пунктом 3 статьи 237 УПК областной суд должен был принять решение о необходимости содержания первого заявителя в предварительном заключении с учетом сроков, предусмотренных статьей 109 УПК. Однако он счел, что нет необходимости указывать крайний срок содержания под стражей в решении от 31 декабря 2009 года на том основании, что шестимесячный срок, предусмотренный статьей 255 УПК, не истек в момент его принятия.
43. Между тем, решениями от 15 февраля и 10 марта 2010 года областной суд обязал первого заявителя оставаться в предварительном заключении до 22 июня 2010 года.
44. 27 апреля 2010 года Верховный суд изменил решение от 15 февраля 2010 года о продолжительности содержания под стражей и постановил, что оно должно закончиться 18 июня 2010 года.
45. 15 сентября 2010 г. она отклонила жалобу первой заявительницы на решение областного суда от 10 марта 2010 г.
46. Решениями областного суда от 17 июня, 13 сентября и 13 декабря 2010 года и 14 марта 2011 года предварительное заключение первого заявителя продлевалось каждый раз еще на три месяца в связи с серьезностью предъявленных ему обвинений. Указанные решения были приняты в отношении семи обвиняемых одновременно.
47. Постановлением суда от 21 марта 2011 года областной суд отклонил несколько требований первого заявителя, поданных в ходе уголовного процесса, включая его ходатайство об освобождении.
(f) Условия содержания первого заявителя в тюрьме
48. Первый заявитель утверждает, что камеры, в которых он содержался, были переполнены и что они предоставляли жилую площадь около 2 м² на заключенного. По его словам, камеры были обветшали, решетки размещались на окнах, снаружи и внутри, уменьшали поступление естественного света, туалеты были отделены от остальной части камеры перегородкой и обогрева было недостаточно. В подтверждение своих утверждений он представляет заявления трех своих сокамерников, Г., Б. и Г.
2. Обстоятельства, касающиеся второго заявителя
(а) перевод второго заявителя в тюрьму
49. Во время возобновления уголовного расследования № 16029 (см. Пункт 8 выше) второй заявитель, осужденный по другому уголовному делу в 2007 году, отбывал тюремное заключение в исправительной колонии. ,
50. 10 апреля 2008 года следователь М. распорядился о переводе и помещении второго заявителя в следственный изолятор на том основании, что он подозревался в причастности к убийству С.
51. 12 апреля 2008 г. второй заявитель был переведен в тюрьму.
(b) Утверждения о жестоком обращении со вторым заявителем и его признание
52. Второй заявитель утверждает, что с 12 апреля 2008 года он подвергался различным формам жестокого обращения своими сокамерниками. По его словам, они действовали по указанию следователей, ответственных за уголовное расследование и администрацию тюрьмы, чтобы вымогать у него признание и, среди прочего, заставить его признаться в убийстве С. Второй заявитель утверждает, среди прочего, что он пострадал:
— 13 апреля 2008 года, удары в правый глаз и правый бок его сокамерников Фо. и Ма. в камере 440;
— 14 и 15 апреля 2008 года — угрозы физического насилия над ее сыном и женой со стороны задержанного Рай в камере 624;
— в ночь с 24 на 25 апреля 2008 года избиение и попытка изнасилования со стороны других заключенных Ry., Se., and Do. в камере 643; он утверждает, что, чтобы остановить агрессию, он должен был порезать свою шею и правую щеку бритвой;
— психологическое давление и угрозы насилия, в том числе в отношении его жены и сына, со стороны Рай. на протяжении всего его совместного содержания с ним.
53. 16 апреля 2008 г. второй заявитель написал признание, в котором он признал, что совершил убийство С. в организованной банде. В частности, он заявил, что совершил убийство С. 5 января 1998 года при содействии его сообщников Э. Мас., Д. Че., А. Кур. и А. Кал. по просьбе В. Заг. и V. Mol. Он также заявил, что убийство было заказано первым заявителем и Х. Его признание было записано в устной форме сотрудником полиции Те. и передан следователям по уголовному делу № 16029.
54. 25 апреля 2008 г. тюремный врач обнаружил три пореза на шее и лице второго заявителя и сообщил администрации.
55. 30 апреля 2008 года следователь Б. на основании второй статьи 92 и 92 УПК следователь Б. был уведомлен о том, что лицо, подозреваемое в совершении уголовного преступления, было уведомлено заинтересованное лицо. Последний подписал в присутствии адвоката П. обвинительное заключение, в котором ему сообщили о его праве хранить молчание и о праве пользоваться помощью защитника, и предупредил, что все его доказательства могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, даже если он позже откажется от своих показаний.
56. Во время допросов второго заявителя, которые проводились 30 апреля, 12 и 14 мая и 24 сентября 2008 года, а также во время повторного следствия на месте преступления 14 мая 2008 года, заявителю, которому помогал Адвокат П. подтвердил, что он участвовал в убийстве С. и подписал соответствующие протоколы.
(c) Проверка утверждений второго заявителя о жестоком обращении
57. 20 мая 2008 года, после внутренней ревизии, директор тюрьмы решил, что нет никаких оснований начинать расследование происхождения травм, обнаруженных врачом в тюрьме 25 апреля 2008 года. Согласно этому решению, второй заявитель заявил, что порезался, когда страдал депрессией. Это решение было сообщено заинтересованному лицу только в июне 2010 года.
58. В декабре 2009 года второй заявитель пожаловался прокурору на жестокое обращение, которое он предположительно перенес в период с 12 по 25 апреля 2008 года.
59. Решением от 24 января 2010 года следственный комитет, проведя предварительную экспертизу в соответствии со статьей 144 УПК, отказал в возбуждении уголовного дела по жалобе заявителя. Выяснив объяснения ряда лиц, в том числе лиц, предположительно причастных к жестокому обращению со вторым заявителем, и всех, кто оспорил утверждения последнего, следователь, отвечающий за проверку, обнаружил, что не было никаких доказательств того, что он подвергся жестокому обращению.
60. В июне 2010 года второй заявитель оспорил как решение следственного комитета от 24 января 2010 года, так и решение директора тюрьмы от 20 мая 2008 года.
61. Решением от 12 июля 2010 г. Октябрьский районный суд г. Иркутска отклонил жалобу второго заявителя на решение от 24 января 2010 г., не рассмотрев его по существу. Он установил, что утверждения заявителя касались допустимости доказательств и что они должны быть рассмотрены в контексте уголовного процесса против него. Это решение было оставлено без изменения 25 августа 2010 года.
62. Прокурор просил провести расследование о жестоком обращении со стороны второго заявителя на слушании 25 октября 2010 года (см. Пункт 69 ниже).
63. Решением от 24 декабря 2010 г. следственный комитет отказал в возбуждении уголовного дела по обвинению в жестоком обращении со стороны второго заявителя. Последний обжаловал это решение в суде.
64. Решениями от 3 и 23 августа 2011 года Куйбышевский районный суд города Иркутска отклонил жалобы второго заявителя на решения от 24 декабря 2010 года и 20 мая 2008 года, соответственно, без рассмотрения по существу. Суд заявил, что утверждения заявителя о жестоком обращении связаны с допустимостью доказательств в уголовном процессе против него и, следовательно, не могут быть предметом отдельного судебного рассмотрения. Решение от 3 августа 2011 года было подтверждено в кассационном порядке 6 октября 2011 года. Второй заявитель не обжаловал решение от 23 августа 2011 года.
3. Другие соответствующие обстоятельства
65. В разные даты В. Заг., В. Мол., Е. Мас., Д. Че., А. Кур. и А. Кал. все они были обвинены, в частности, в соучастии в убийстве С. в отношении В. Заг. и В. Мол., они были арестованы 9 апреля 2009 г. и помещены под стражу до суда. Что касается Е. Мас., Д. Че., А. Кур. и А. Кал. во время предъявления обвинения они отбывали наказание в виде лишения свободы в различных исправительных колониях и были переведены в следственный изолятор № ИЗ 38/1 для целей расследования.
66. 1, 16, 17 и 18 апреля 2008 г. Д. Че., Э. Мас., А. Кур. и А. Кал. признал свое участие в убийстве С., обвинив, в частности, заявителей. Впоследствии они подтвердили свое признание в присутствии различных общественных защитников, в том числе:
— Д. Че., Во время допросов 4 и 7 апреля, 21 и 23 мая, 3 июня и 8 декабря 2008 г .;
— Э. Мас., Во время допросов 6 и 8 мая и 9 декабря 2008 года, а также во время допросов на месте преступления 15 мая и 27 августа 2008 года;
— А. Кур., Во время допросов 18, 19 и 21 апреля 2008 года и во время повторного установления фактов на месте преступления 23 апреля 2008 года;
— А. Кал. Во время допросов 18 апреля и 9 декабря 2008 г.
67. Следственные органы также участвовали в следующих столкновениях:
— 28 мая 2005 года, между А. Кур. и А. Кал., в котором они признали свою вину, сохраняя свою версию фактов;
— 22 июля и 9 октября 2008 года, между первым заявителем и А. Кур., в течение которого первый заявитель отрицал какую-либо причастность к убийству С. и А. Кур. сохранил свое признание;
— 24 июля 2008 года, между вторым заявителем и А. Кур., в ходе которого они признали свою вину, сохраняя свою версию фактов;
— 8 октября 2008 года, между А. Кур. и Е. Мас., в котором они признали свою вину.
C. Уголовный процесс и осуждение заявителей
1. Начало судебного процесса
68. 23 марта 2010 года областной суд, заседая в составе коллегии судей и присяжных, начал рассмотрение по существу уголовного дела в отношении заявителей и шести других обвиняемых, В. Заг., В. Мол., Е. Мас., Д. Че., А. Кур. и А. Кал. Первому заявителю было предъявлено обвинение в организации нападения на жизнь магистрата (статьи 33 § 3 и 295 Уголовного кодекса (УК)), а второму заявителю — убийство при отягчающих обстоятельствах (статья 105 § 2 УК) и создание организованной банды (пункт 1 статьи 209 ПК). Потому что Х. умер до возобновления уголовного расследования в апреле 2008 года, он фигурировал в уголовном деле как лицо, в отношении которого было прекращено публичное действие по причине смерти.
2. Изучение допустимости заявлений заявителей, сделанных на стадии расследования уголовного дела
(а) Просьба зачитать показания заявителей и обвиняемых Е. Мас., Д. Че. и А. Кал
69. На судебном заседании 25 октября 2010 г. государственный обвинитель попросил зачитать показания, сделанные первым заявителем 14 апреля 2008 г., протокол допроса от 15 апреля 2008 г. и просмотр видеозапись этого допроса. Он также попросил зачитать показания второго заявителя от 16 апреля 2008 года, протоколы допросов последнего заявителя от 30 апреля, 5, 12 и 14 мая и 24 сентября 2008 года, а также протоколы восстановления фактов. на месте преступления от 14 мая 2008 года.
70. Два заявителя возражали против чтения их заявлений, сделанных в вышеуказанные даты, и просили исключить их из доказательств обвинения на том основании, что они были получены путем принуждения. В связи с этим они повторили свои утверждения о жестоком обращении в тюрьме.
71. Первый заявитель заявил, что он поддерживал свои самообвиняющие показания во время допроса 15 апреля 2008 года из-за жестокого обращения, которому он подвергся в предыдущий день, потому что он был лишен помощи со стороны адвокатов по ее выбору и чисто формального характера присутствия адвоката, назначенного ex officio Ku. во время допроса. Он заявил, что до рассматриваемого допроса он попросил следователя Б. иметь доступ к своим адвокатам Е. и Ч., но Б. сообщил бы ему, что два адвоката не доступны. Заявитель утверждал, что он фактически дал письменное согласие на то, чтобы быть представленным Ку. так как следователь Б. уведомил его о недоступности адвокатов по его выбору. Он заявил, что Ку. не предоставил подлинную юридическую помощь. Он заявил, что она не особенно стремилась узнать, какие заявления он сделал во время допроса 11 апреля 2008 года и что она не имела с ним никаких личных бесед. В связи с этим он повторил выводы, сделанные Дисциплинарным советом коллегии адвокатов Иркутской области в своем решении от 18 февраля 2009 года, и заявил, что адвокат Ку. был санкционирован исключением бара.
72. Второй заявитель заявил, что он сохранил свое признание во время предварительного следствия, опасаясь репрессий против него и его семьи.
73. Обвинение также просило зачитать признания и заявления, сделанные Е. Мас., Д. Че. и А. Кал. во время уголовного расследования (см. пункт 66 выше). Последние возражали против прочтения их заявлений на том основании, что они были получены путем принуждения и содержались в присутствии различных общественных защитников, чье присутствие было только формальным.
б) проверка допустимости доказательств областным судом
74. По просьбе заявителей судья заслушал несколько свидетелей и рассмотрел другие элементы, чтобы определить приемлемость показаний, запрошенных обвинением на слушании 25 октября 2010 года. Допустимость доказательств имела место в отсутствие присяжных.
я. Показания свидетелей в отношении первого заявителя
75. На слушаниях 7 и 8 декабря 2010 г. Свидетель Фо. заявил, что он содержался вместе с первым заявителем в камере № 439. Он заявил, что он был «сотрудником» с сотрудником милиции Ти., как и заключенные Го., Ма., Ро. и Ry. По словам Фо., Каждый сотрудник получил задание от Ti. Последний якобы просил его оказать психологическое давление на первого заявителя, чтобы он «контролировал» его в период с июня 2008 года по 28 сентября 2008 года, чтобы избежать его жалоб. Fo. далее заявил, что ему было известно, что до помещения его в эту камеру «контроль» заявителя осуществлялся другим задержанным, Бе., и что задержанные Го и Ма ранее оказывали давление на первого задержанного. заявитель по просьбе ти.
76. На слушании 13 декабря 2010 г. Свидетель Ч. заявил, что он содержался в камере № 439 и что он заметил гематому на лице первого заявителя в день его прибытия в эта клетка. Свидетель Рас. заявил, что во время его совместного содержания с первым заявителем в камере № 439 в апреле 2008 года он заметил синяки на его торсе и руках; он добавил, что он знал, что его сокамерник Б. осуществлял «контроль» первого заявителя по просьбе сотрудника Ти. Свидетель См. указал, что во время его совместного содержания с первым заявителем в камере № 439 сокамерники На. и По. лишил его нескольких документов, которые он держал в камере.
77. На слушании 16 декабря 2010 года Ма. И Го. Заявили, что, находясь в камере № 239, они не подвергали первого заявителя физическому насилию или психологическому давлению.
78. Также на заседании 16 декабря 2010 г. областной суд отказал в вызове Р., Третий задержанный поместил первого заявителя в камеру № 239 в апреле 2008 г. для допроса его в качестве свидетеля по делу. что он уже был допрошен в ходе предварительной проверки, которая закончилась 28 июня 2008 года, и что он противоречил утверждениям соответствующего лица.
II. Показания свидетелей в отношении второго заявителя
79. На слушании 11 ноября 2010 г. Г. заявил, что он содержался вместе со вторым заявителем в камере № 643 в период с апреля 2008 г. по март 2009 г. и что он был засвидетельствовал попытку изнасилования второго заявителя тремя другими заключенными, в том числе Ry., в апреле 2008 года. Он указал, что он знал, что Ry. действовал по указанию администрации тюрьмы, чтобы заставить второго заявителя признаться.
80. На слушании 1 декабря 2010 г. Свидетель Теш. заявил, что он содержался вместе со вторым заявителем в камере 624 и что он путешествовал с трудом из-за боли, которую он испытывал по всему телу.
81. На слушаниях 7 и 8 декабря 2010 года, Fo. заявил, что по просьбе сотрудника милиции Ти он оказал психологическое давление на второго заявителя в форме угроз в период с 12 по 14 апреля 2008 года, чтобы он дал признательные показания. В частности, он подтвердил, что угрожал второму заявителю электрошоком, ВИЧ-инфекцией и изнасилованием. Он утверждал, что лишил его пищи и сна, заставив его не спать всю ночь.
82. На слушаниях 1 и 9 декабря 2010 г. свидетели Те. и Э. заявили, что они присутствовали в камере № 643, когда Рай. и двое других задержанных предположительно угрожали второму заявителю, что его сын и его жена будут подвергнуты нападению, если он откажется признаться. Они также сказали, что знают Рая. действовал по указанию администрации тюрьмы. Э. добавил, что Рай. угрожал второму заявителю расправой, если он вернется к признанию.
83. На слушании 13 декабря 2010 г. Мар заявил, что он был свидетелем попытки изнасилования второго заявителя тремя другими заключенными, в том числе Р., в камере № 643 в апреле 2008 г.
III. Заявления следователей и сотрудников полиции
84. На слушаниях 3, 6 и 7 декабря 2010 года областной суд заслушал следователей г-на Б. и С., занимающихся уголовным делом в отношении обвиняемых, а также сотрудников полиции Че., Ти. и Те., все из которых отрицали, что они оказывали давление на заявителей в ходе предварительного расследования. Следователь Б. также заявил, что не сообщил адвокату Е. проведение 15 апреля 2008 г. экспертизы первого заявителя.
внутривенно Другие соответствующие элементы изучены
85. На слушании 30 ноября 2010 года судья по просьбе обвинения и несмотря на возражения первого заявителя рассмотрел психологический отчет, составленный 19 октября 2008 года, цель которого заключалась в том, чтобы описание психологического состояния первого заявителя во время допроса 15 апреля 2008 года. Ходатайство первого заявителя о допросе эксперта во время слушания было отклонено судьей.
86. На заседании 1 декабря 2010 года судья рассмотрел решения Следственного комитета прокуратуры Иркутской области об отказе в возбуждении уголовного дела по жалобам на жестокое обращение со стороны милиции. 28 июня 2008 г. в отношении первого заявителя и 20 мая 2008 г. и 24 января 2010 г. в отношении второго заявителя.
3. Процессуальное постановление от 27 января 2011 года
87. Постановлением суда от 27 января 2011 г. судья областного суда отклонил ходатайства заявителей об исключении из доказательств их заявлений, сделанных на стадии расследования.
88. Она считает, что показания свидетелей Fo., Ch., Ras. и см. утверждения о жестоком обращении, заявленные первым заявителем, а также показания свидетелей Gr., Tesh., Fo., Te., E. и Mar. относительно жестокого обращения, осужденного вторым заявителем, были ненадежными. Судья счел, что показания указанных свидетелей противоречили документам в материалах дела, а также показаниям следователей г-на Бу. и С., офицеры Ч., Ти. и Те. и свидетели Ма и Го.
89. Что касается помощи адвоката, назначенного Ку. во время допроса первого заявителя 15 апреля 2008 года судья установил, что он согласился быть представленным этим адвокатом по собственной воле. В этом отношении она ссылалась на соглашение, которое заявитель подписал до рассмотрения 15 апреля 2008 года, и на решение Октябрьского районного суда города Иркутска (см. Пункты 17 и 22 выше). ).
90. В том же порядке судья отклонил исковые требования E. Mas., D. Che. и А. Кал, добивающийся исключения доказательств обвинения из их признаний и заявлений, сделанных на стадии уголовного расследования на тех же основаниях, что и те, которые использовались для отклонения требований заявителей. С другой стороны, он постановил исключить сообщение о повторном изложении фактов на месте преступления от 27 августа 2008 года, созданное с участием Е. Мас. на том основании, что последнему помогал адвокат, который не был должным образом уполномочен осуществлять юридическое представительство соответствующего лица.
4. Представление доказательств в жюри
(а) Заявления заявителей
91. В ходе слушания 8 февраля 2011 года обвинение отозвало свой запрос о признании присяжными признания первого заявителя от 14 апреля 2008 года (см. Пункт 15 выше) и признания второго заявителя от 16 апреля 2008 года ( пункт 53 выше).
92. На слушании 11 февраля 2011 года обвинение представило присяжным показания, сделанные первым заявителем во время допроса 15 апреля 2008 года, и видеозапись последнего (см. Пункт 17 выше). После представления указанных заявлений заявитель вновь не признал себя виновным.
93. Также во время этого слушания обвинение представило присяжным показания, сделанные вторым заявителем во время допросов 30 апреля, 5, 12 и 14 мая и 24 сентября 2008 года, а также во время восстановления фактов на месте происшествия. преступления 14 мая 2008 года (см. пункт 56 выше). После представления указанных показаний второй заявитель вновь признал себя невиновным.
(б) Другие доказательства
94. Опрошенный перед присяжными, свидетель Бир. заявил, в частности, что в декабре 1998 года А. Кур. предложил принять участие в организации убийства С., но после отказа второго заявителя привлечь его к участию в этом деле он, наконец, не принимал участия. Бир. Далее заявил, что А. Кур. подготовил убийство по просьбе В. Мол. и от В. Заг. и что первый заявитель заплатил А. Кур. за убийство С.
95. На допросе перед присяжными Свидетель Ш. заявил, в частности, что в 2007 году, отбывая наказание в том же исправительном учреждении, что и Д. Че. и Бир., он слышал разговор между ними, в котором Д. Че. выразил облегчение, что его причастность к убийству С. не была известна органам прокуратуры. Ш. Далее заявил, что после этого разговора Бир. подтвердил ему, что он знал, что убийство С. было совершено вторым заявителем при соучастии А. Кур., Д. Че. и Е. Мас.
96. В разные даты обвинение предоставило присяжным документальные и вещественные доказательства. Она также зачитала заявление о признании Д. Че. от 1 апреля 2008 г., протокол допросов Д. Че. 23 мая и 3 июня 2008 года А. Кал. от 18 апреля и 9 декабря 2008 года А. Кур. от 17, 19 и 21 апреля 2008 г. от Е. Мас. 6 и 8 мая 2008 года протоколы репродукций на месте преступления с участием А. Кур. от 23 апреля 2008 г. с Е. Мас. от 15 мая 2008 г. и протоколы противостояний А. Кур. и А. Кал. от 28 мая 2008 года, между первым заявителем и А. Кур. 22 июля и 9 декабря 2008 года, между А. Кур. и второй заявитель от 24 июля 2008 года и между Е. Мас. и А. Кур. от 8 октября 2008 г.
97. Э. Мас., А. Кал. и D. Che. отозвал свои показания, сделанные в ходе предварительного следствия. А. Кур. отказался давать показания. Все подсудимые не признали себя виновными.
98. Обвинение представило дополнительные документальные доказательства и допросило восемнадцать других свидетелей обвинения, которые дали показания об обстоятельствах, которые могли бы косвенно продемонстрировать причастность обвиняемых к совершению убийства С.
99. Что касается первой заявительницы, Свидетель С., вдова потерпевшей, заявила, что ее покойный муж находился в конфликте с Х., бизнесменом и директором центрального рынка города Братска, а также с первым заявителем по причинам, связанным с их профессиональной деятельностью. Свидетель П., коллега потерпевшего, заявил, что она присутствовала во время посещения Х. в кабинете потерпевшего, где Х. выразил недовольство деятельностью С. как прокурора. Свидетель З., коллега потерпевшего, заявил, что первый заявитель был объектом расследования, инициированного С., потерпевшим, что привело к конфликту между первым заявителем и С. Он добавил, что Х. , и первый заявитель были друзьями и часто видели их вместе. Свидетель Б., начальник потерпевшего, заявил, в частности, что С. находился в конфликте с Х. по причинам, связанным с его профессиональной деятельностью и, в частности, из-за возбуждения С. уголовного дела в отношении первого заявителя. Свидетели С. и За., Коллеги из Х., заявили, что Х. и первый заявитель были друзьями. Свидетель Г., сотрудник милиции в указанное время, заявил, что Х. был другом первого заявителя и что он неоднократно помогал Х. избежать судебного преследования за незаконное хранение оружия.
100. В ходе судебного разбирательства защита представила различные документальные доказательства и допросила восемьдесят свидетелей защиты.
5. Осуждение заявителей
101. В конце судебного разбирательства судья в своих инструкциях присяжным суммировал, среди прочего, содержание доказательств, представленных обвинением и защитой. Что касается оценки жюри доказательств, судья заявил, что все доказательства, представленные в ходе слушаний, имеют одинаковый вес и что их необходимо взвешивать в целом, без различия между доказательствами, полученными в ходе судебного разбирательства. судебное расследование и полученные на этапе уголовного расследования. В этой связи она указала, что если бы доказательства были получены незаконным образом на этапе уголовного расследования, они не были бы представлены присяжным. Судья напомнил, что именно по этой причине сторонам разбирательства не было разрешено обсуждать в присутствии присяжных вопросы, касающиеся проведения уголовного расследования и законности действий, совершенных обвиняемым. следственные органы.
102. После обсуждения присяжные вынесли обвинительный приговор всем обвиняемым, включая заявителей. В соответствии с действующим законодательством, приговор присяжных не содержал каких-либо оснований для доказательства того, что присяжные заседатели сохранили, чтобы прийти к выводу о виновности обвиняемого.
103. В решении от 19 мая 2011 года областной суд на основании приговора присяжных признал первого заявителя приговором к 18 годам лишения свободы, а второго заявителя — к 25 годам лишения свободы. При назначении наказания областной суд принял во внимание признание второго заявителя от 16 апреля 2008 года в качестве смягчающего обстоятельства. С другой стороны, обнаружив, что первая заявительница сделала признание 14 апреля 2008 г., она отказалась рассматривать это обстоятельство как смягчающее обстоятельство для целей вынесения приговора.
104. 26 января 2012 года Верховный суд Российской Федерации оставил это решение без изменения. В частности, он установил, что процессуальное постановление суда первой инстанции от 27 января 2011 года относительно приемлемости показаний заявителей и их обвиняемых, полученных на стадии уголовного расследования, было должным образом обосновано.
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
105. Соответствующее национальное законодательство в этом деле, касающееся запрета на жестокое обращение и процедуры рассмотрения уголовных жалоб в этом отношении, кратко изложено в деле Ляпин против Италии (нет. Россия (№ 46956/09, §§ 96-102, 24 июля 2014 г.).
106. Соответствующее национальное законодательство в этом деле в отношении помещения и дальнейшего содержания под стражей лица, обвиняемого в совершении уголовного преступления, кратко изложено в деле Федоренко против Молдовы (нет. Россия (№ 39602/05, §§ 29 37, 20 сентября 2011 г.).
107. Соответствующее национальное законодательство в этом деле, касающееся права на юридическую помощь лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении уголовного преступления, и допустимости признательных показаний в качестве доказательств в уголовном процессе, резюмируется в Турбылев против Россия (№ 4722/09, §§ 46 56, 6 октября 2015 г.).
Закон
I. О СОСТАВЛЕНИИ ЗАПРОСОВ
108. Учитывая сходство настоящих жалоб с фактами и существенными вопросами, которые они поднимают, Суд считает целесообразным присоединиться к ним в соответствии с пунктом 1 правила 42 Регламента Суда.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ
109. Заявители утверждали, что они подверглись жестокому обращению со стороны своих сокамерников, находящихся под контролем представителей государства, с целью заставить их признаться в совершении преступления. Они также осуждают отсутствие эффективного расследования в этом отношении. Первый заявитель также жалуется на материальные условия его содержания в следственном изоляторе г. Иркутска № ИЗ 38/1 с 11 апреля 2008 г. по 13 апреля 2012 г. Оба заявителя ссылаются на статью 3 Конвенции. , который гласит:
«Никто не должен подвергаться пыткам или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию. »
A. Утверждения заявителей о жестоком обращении
1. Тезисы сторон
а) Правительство
Что касается первого заявителя
110. Правительство утверждало, что первый заявитель не смог обосновать свою жалобу соответствующими доказательствами, в том числе медицинскими справками, которые могут подтвердить наличие травм, предположительно понесенных в предполагаемых обстоятельствах. Он утверждает, что 11 апреля 2008 года, во время содержания заключенного в тюрьме, он был осмотрен медицинской службой учреждения, которая не нашла никаких травм. Он добавляет, что в течение всего срока содержания под стражей первый заявитель не просил осмотра у врача. Он утверждает, что 27 января 2011 года областной суд отклонил утверждения первого заявителя о жестоком обращении в заключении. Он заявляет, что в этой связи областной суд рассмотрел видеозапись допроса от 15 апреля 2008 г. и пришел к выводу, что первый заявитель был свободен для дачи показаний. Он указывает, что для этого суд опирался на отчет психолога о том, что во время допроса заявитель не находился в состоянии депрессии или эмоционального угнетения. Таким образом, Правительство утверждает, что существенная часть статьи 3 Конвенции не была нарушена.
111. Что касается процессуального аспекта того же положения Конвенции, правительство утверждает, что обязательство проводить эффективное расследование применяется только тогда, когда утверждения о жестоком обращении вызывают «разумные подозрения». Он указывает, что во время допроса 25 мая 2008 года первый заявитель утверждал, что он признался в результате физического и психологического жестокого обращения со стороны своих сокамерников Го. И Ма., Которые предположительно действовал под контролем сотрудников милиции Ти. и Те. Тем не менее, власти Российской Федерации утверждали, что в ходе расследования по жалобе первого заявителя и в результате отказа от возбуждения уголовного дела 28 июня 2008 г. все вышеупомянутые лица отрицали, что имели оказал какое-либо давление на заинтересованное лицо. Он считает, что ввиду отсутствия какого-либо элемента, который мог бы причинить вред здоровью первого заявителя, решение от 28 июня 2008 года об отказе в возбуждении уголовного дела было поэтому обоснованным.
112. В качестве альтернативы власти Российской Федерации утверждали, что первый заявитель, не обжаловав решение, отказавшее в возбуждении уголовного дела от 28 июня 2008 года, не исчерпал внутренние средства правовой защиты. В нем говорится, что возражение относительно приемлемости доказательств, полученных 14 и 15 апреля 2008 года, не может равносильно надлежащему исчерпанию внутренних средств правовой защиты в отношении жалобы по статье 3 Конвенции. Кроме того, Правительство утверждает, что, подав 17 июля 2009 г. свою жалобу, первый заявитель не выполнил шестимесячный срок, установленный в статье 35 Конвенции, и что его жалоба на нарушение статьи 3 Конвенция опаздывает.
II. Что касается второго заявителя
113. Правительство утверждает, что утверждения второго заявителя о жестоком обращении в тюрьме были рассмотрены в ходе расследования, которое привело к отказу в возбуждении расследования. 24 января 2010 года. На основании содержания объяснений лиц, заслушанных в связи с проверкой, он соглашается с выводами следственных органов о том, что утверждения соответствующего лица были необоснованными.
114. В качестве альтернативы Правительство утверждает, что второй заявитель подал свою жалобу 10 июня 2010 года, прежде чем Суд первой инстанции смог вынести решение о приемлемости доказательств, которые, по словам заявителя, были получены. по принуждению. Правительство считает, что жалоба по статье 3 Конвенции должна быть отклонена в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.
(б) Заявители
я. Первый заявитель
115. Первый заявитель повторяет свои утверждения о жестоком обращении (см. Пункт 16 выше). Он утверждает, что ему было трудно получить какие-либо доказательства, в том числе медицинского характера, и ссылается в этом отношении на показания свидетелей Ч. и Рас. согласно которому любая попытка подачи жалобы с его стороны была предотвращена его сокамерниками и администрацией тюрьмы (пункт 76 выше).
116. Что касается процессуального аспекта статьи 3 Конвенции, первый заявитель утверждает, что предварительные расследования, проведенные национальными властями на основании статьи 144 УПК, не были эффективными по следующим причинам: конфронтации между предполагаемыми преступниками и им не было, возможные свидетели не были заслушаны, и следователь сделал выборочную оценку показаний этих слушателей.
117. Что касается исчерпания внутренних средств правовой защиты, первый заявитель утверждает, что, вопреки утверждению властей Российской Федерации, он подал апелляцию на решение от 28 июня 2008 г., которое было окончательно отклонено 1 Апрель 2009 года областным судом.
II. Второй заявитель
118. Второй заявитель, в свою очередь, повторил свои утверждения о жестоком обращении (см. Пункт 52 выше). Он утверждает, что он мог жаловаться только на жестокое обращение, которому он подвергся в декабре 2009 года из-за угроз со стороны своих сокамерников в отношении него и его семьи. Он указал, что ему было трудно получить медицинские справки, потому что администрация тюрьмы через своих соратников не позволяла ему жаловаться во внутренние органы власти.
119. Что касается качества расследования его утверждений о жестоком обращении, второй заявитель утверждает, что предварительная проверка, которая привела к принятию решения от 20 мая 2008 г., была неэффективной по следующим причинам: : никакой конфронтации между предполагаемыми преступниками и им самим не было бы, возможные свидетели не были бы заслушаны и судебная экспертиза не была бы назначена. По его словам, проверка не была независимой, потому что она проводилась директором тюрьмы, сотрудники которого были бы замешаны. Что касается предварительных проверок, в результате которых были приняты решения от 24 января и 24 декабря 2010 года, второй заявитель утверждает, что они были сделаны на основании статьи 144 УПК и что по самой своей природе они были ограничены к мерам обучения, которые не очень эффективны в его глазах, таких как сбор заявлений лиц, проверка документов или проверка мест. Второй заявитель утверждает, что уголовная ответственность лиц, чьи показания были зарегистрированы, не была привлечена к ответственности за отказ от дачи показаний или за ложные показания. Он утверждает, что проверки не были эффективными, потому что следователи не смогли собрать соответствующие элементы в его глазах: никакой конфронтации между предполагаемыми преступниками и самим собой не произошло бы, возможные свидетели не были бы заслушаны и один из предполагаемых нападавших, Ry., не был услышан. Следовательно, второй заявитель утверждает, что расследование его утверждений о жестоком обращении не соответствовало статье 3 Конвенции.
120. Наконец, что касается исчерпания внутригосударственных средств правовой защиты в отношении жалобы по статье 3 Конвенции, второй заявитель утверждает, что он обжаловал решения от 24 января и 24 декабря 2010 года в судах. Октябрьский и Куйбышевский районы, а также тот, который своим решением от 12 июля и 3 августа 2010 года, соответственно, отклонил его жалобы. Он заявляет, что указанные решения были оставлены без изменения 25 августа и 6 октября 2010 года, соответственно. Он добавляет, что 7 февраля 2011 года, получив вышеупомянутые судебные решения, он направил в Суд форму запроса, в которой он подал жалобу относительно предполагаемого жестокого обращения в заключении. Поэтому он считает, что исчерпал имеющиеся средства правовой защиты, и предлагает Суду отклонить возражения властей Российской Федерации о неприемлемости.
2. Выводы суда
(а) приемлемость
121. Что касается возражений Правительства о неисчерпании внутригосударственных средств правовой защиты в отношении двух жалоб, Суд напоминает, что судебная жалоба на отказ в возбуждении уголовного дела по факту Утверждение о жестоком обращении является обычно исчерпывающим средством правовой защиты в российской правовой системе (Луцкевич против России, № 6312/13 и 60902/14, § 51, 15 мая 2018 г. и упомянутые в нем дела) , В этом случае он отмечает, что как первый, так и второй заявители обжаловали в суде отказ в возбуждении уголовного дела по их утверждениям о жестоком обращении (см. Пункты 27 и 60 выше). Поэтому он считает, что заинтересованные лица исчерпали доступные им средства правовой защиты, прежде чем воспользоваться ими.
122. Что касается довода властей Российской Федерации о том, что требование первого заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции является запоздалым, Суд отмечает, что заявитель подал свою жалобу 17 июля 2009 года, т.е. через шесть месяцев после решения от 1 апреля 2009 года, которым областной суд отклонил его жалобу на отказ в возбуждении уголовного дела (см. пункт 29 выше). Суд считает, что первый заявитель, следовательно, выполнил шестимесячный срок, установленный статьей 35 Конвенции.
123. В свете вышеизложенного Суд отклоняет возражения о неприемлемости, выдвинутые Правительством.
124. Отметив, что эти жалобы не являются явно необоснованными по смыслу подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции и что они не сталкиваются с какими-либо другими основаниями неприемлемости, Суд объявляет их приемлемыми.
(б) по существу
125. Суд рассмотрит эту часть дела в свете общих принципов, изложенных в деле Bouyid v. France (нет. Бельгия ([GC] № 23380/09, §§ 81 90, ECHR 2015) и El-Masri c. бывшая югославская Республика Македония ([GC] № 39630/09, § 182 185, ECHR 2012).
я. Об эффективности расследований
126. Суд считает, что в тех случаях, когда физическое лицо утверждает, что оно подверглось серьезному жестокому обращению со стороны полиции или других сопоставимых государственных служб, что противоречит статье 3 Конвенции, положение в сочетании с общей обязанностью, возложенной на государство в соответствии со статьей 1 Конвенции, «признавать для каждого в пределах [своей] юрисдикции права и свободы, определенные (…) [в] Конвенции», подразумевает, что это означает, что должно быть проведено эффективное официальное расследование (Bouyid, упомянутое выше, § 116).
127. Обращаясь к обстоятельствам этого дела, Европейский Суд, во-первых, находит, что утверждения о жестоком обращении, выдвинутые заявителями в их жалобах, поданных в национальные власти соответственно в июне 2008 г. и декабре 2009 г., были достаточно подробными и подробными в представляют собой «оправданную жалобу», которая может стать предметом эффективного расследования в этом отношении. Следует признать, что жалоба второго заявителя на жестокое обращение, которое он предположительно перенес с 12 по 25 апреля 2008 г., была подана только через год и семь месяцев после предполагаемых фактов, но Суд считает, что этот период не может быть автоматически сделать вывод о том, что жалоба заявителя не была обоснованной, поскольку причины, приведенные им в связи с задержкой, о которых идет речь, а именно угрозы, сделанные против него его сокамерниками по указанию представителей государства были действительны prima facie и также требовали пересмотра в ходе расследования, которое может сделать недействительными или подтвердить эти утверждения.
128. Европейский суд также отмечает, что жалобы заявителей были рассмотрены национальными властями в рамках предварительного расследования на основании статьи 144 УПК (см. Пункты 26, 57 и 59 выше). Далее указывается, что вышеупомянутые расследования никогда не приводили к возбуждению надлежащего уголовного расследования.
129. Суд напоминает, что он уже постановил, что отказ национальных властей возбудить уголовное расследование по обоснованной жалобе на жестокое обращение со стороны полиции свидетельствует о неисполнении государством своих обязательств. провести эффективное расследование, предусмотренное статьей 3 Конвенции (Ляпин, упомянутое выше, §§ 133-140). Он не видит причин для достижения другого вывода в этом случае. Действительно, в данном случае он отмечает, что проверяющие органы просто собирали объяснения от разных лиц и полагались, главным образом, на них, чтобы отклонить утверждения заявителей, после того, как они рассматривали их как необоснованные (см. пункты 26, 57 и 59 выше). Он также отмечает, что национальные власти, посчитав, что показания заявителей были необоснованными, не провели конфронтацию с лицами, причастными к заинтересованным лицам. В этой связи он напоминает, что объяснения, собранные в контексте предварительной проверки, не сопровождаются гарантиями, присущими эффективному уголовному расследованию, таким как, например, привлечение к уголовной ответственности за ложные показания или отказ от дачи показаний ( Ляпин, упомянутое выше, § 134).
130. Суд считает, что обнаруженные дефекты являются следствием невозможности возбуждения уголовного дела, что было бы адекватным ответом на утверждения заявителей о жестоком обращении, поскольку это позволило бы развернуть все инструкции, предоставленные НПК, такие как, в частности, допросы, противостояния, опознания, воссоздания и экспертные заключения (Алексей Борисов против России, № 12008/06, § 60, 16 июля 2015 г.).
131. В свете вышеизложенного, Суд считает, что не было проведено эффективное расследование утверждений заявителей о жестоком обращении. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.
II. По обвинениям в жестоком обращении
132. Европейский Суд напоминает, что утверждения о жестоком обращении, противоречащие статье 3 Конвенции, должны быть подкреплены соответствующими доказательствами. Для установления предполагаемых фактов он использует критерий доказывания «вне разумного сомнения», тем не менее такое доказательство может быть результатом набора признаков или предположений, не опровергнутых, достаточно серьезных, точных и согласные. В связи с этим последним моментом она заявила, что, когда рассматриваемые события во всей их полноте или в значительной степени известны только властям, как, например, в случае лиц, находящихся под их контролем во время содержания под стражей в полиции, любая травма, имевшая место во время этот период порождает сильные фактические презумпции. В этом случае бремя доказывания ложится на правительство: оно обязано предоставить удовлетворительное и убедительное объяснение, представив доказательства, устанавливающие факты, которые ставят под сомнение жертву. В отсутствие такого объяснения Суд имеет право делать выводы, которые могут быть неблагоприятными для Правительства (Bouyid, упомянутое выше, §§ 82-83).
133. Обращаясь к обстоятельствам этого дела, Суд отмечает, что первый заявитель не представил медицинских доказательств в подтверждение своих утверждений о жестоком обращении. Из показаний свидетелей Fo., Ch., Ras. И Sm. Следует, что они непосредственно не были свидетелями предполагаемых нападений (см. Параграфы 75 и 76 выше). Суд также отмечает, что первый заявитель, которому помогал адвокат по его выбору, заявил о жестоком обращении только 26 мая 2008 года, более чем через месяц и десять дней после предполагаемого жестокого обращения (пункт 23). выше). В то время как первый заявитель имел доступ к адвокату Е. 21 апреля 2008 года он не объясняет, почему он не попросил своего адвоката дать показания о наличии повреждений на его теле. Принимая во внимание отчет о событиях, представленных заявителем, возможные последствия избиений со стороны других заключенных не были перенесены с течением времени, поэтому, по мнению Европейского суда, существует заинтересованность установить существование по крайней мере через отзывы от третьих лиц.
134. Таким образом, Суд считает, что в данном случае нет достаточных доказательств для заключения о том, что первый заявитель подвергся жестокому обращению в период с 14 по 18 апреля 2008 года.
135. Что касается второго заявителя, Европейский Суд отмечает, что отсутствуют также медицинские доказательства травм, нанесенных ему в период с 13 по 15 апреля 2008 г. Что касается Свидетеля Фо. он заявил, что в период с 12 по 14 апреля 2008 года он оказывал на него только психологическое давление (см. пункт 81 выше).
136. С другой стороны, Европейский Суд отмечает, что 25 апреля 2008 г. тюремный врач обнаружил три пореза на шее и лице заявителя (см. § 54 настоящего Постановления). Согласно показаниям Мара и Гр., Последний был непосредственным свидетелем попытки изнасилования Рай вторым заявителем. и двое других задержанных (см. пункты 79 и 83 выше). Эти элементы подтверждают утверждение второго заявителя о том, что для прекращения нападения ему пришлось порезать себе шею и правую щеку бритвой. Тем не менее, Суд отмечает, что во время его осмотра врачом соответствующее лицо не упомянуло об обстоятельствах, в которых он изуродовал себя, и, в частности, предполагаемую агрессию соратников, тем самым потеряв возможность сделать это. осветить эти события, тем более что он жаловался на жестокое обращение только в декабре 2009 года, более чем через полтора года после предполагаемых событий.
137. Даже если предположить, что второй заявитель подвергся нападению со стороны своих сокамерников в ночь с 24 на 25 апреля 2008 года, остается вопрос о том, должно ли государство нести ответственность. Это вопрос, ответ на который зависит от всех обстоятельств рассматриваемого дела (Pantea против Румынии, № 33343/96, § 190, ECHR 2003 VI). Утверждение второго заявителя состоит в том, что предполагаемые нападения и запугивание были спровоцированы сотрудником милиции Ти., Который действовал по указанию следователей, занимающихся уголовным делом. против заявителей. Второй заявитель полагается в этом отношении на показания свидетелей Gr., Fo., Te. и Е. (см. пункты 79, 81 и 82 выше). Суд, однако, считает, что это фактическое утверждение, включающее несколько элементов, которые еще предстоит установить, в частности, наличие устного приказа или инструкции со стороны Ti. сокамерники второго заявителя и связь между Ti. и следователи. В его глазах показания свидетелей Gr., Fo., Te. и Е. поверил утверждению заявителя в этом отношении, которое должно было быть тщательно расследовано национальными властями. Однако материалов, представленных Европейскому Суду, недостаточно, чтобы показать, что нападение, которому подвергся второй заявитель с 24 по 25 апреля 2008 года, было инициировано национальными властями. В этой связи он хотел бы отметить, что в данном случае отсутствие таких доказательств в значительной степени связано с отсутствием углубленного и эффективного расследования со стороны национальных властей после жалобы, поданной последними. заявитель на жестокое обращение (см. пункт 131 выше). Однако, что касается существенного аспекта статьи 3 Конвенции, Суд не может установить, что второй заявитель подвергся жестокому обращению или что национальные власти могут быть привлечены к ответственности.
1. Тезисы сторон
139. Правительство утверждало, что условия содержания под стражей не представляли собой жестокое обращение. Ссылаясь на справки, выданные 12 апреля 2017 г. администрацией следственного изолятора № ИЗ-38/1, Правительство указывает, что у первого заявителя было более 4 м² личного пространства в камерах, в которых он находился остались, и предоставляет данные об их площади — № 239 (18,6 м²), № 439 (26,4 м²), № 644 (51,3 м²), № 429 (43,8 м²), № 228 ( 19,07 м²), № 234 (34,2 м), № 237 (17,2 м²), № 238 (18,5 м²), № 233 (18,5 м²), № 242 (16,4 м²) , № 246 (18,9 м²), № 240 (19,03 м²) и № 264 (19,35 м²). На основании указанных заявлений власти Российской Федерации утверждали, что другие материальные условия содержания первого заявителя под стражей, такие как вентиляция, освещение, санитарные условия, доступ к душевой и прогулочной площадке, были в соответствии со статьей 3 Конвенции. В подтверждение своего утверждения Правительство представляет выдержки из записей о заключенных в следственном изоляторе № ИЗ-38/1, охватывающие 277 из 1443 дней содержания под стражей первого заявителя.
140. Первый заявитель поддерживает свою жалобу. Он представляет свои собственные данные о размере камер, в которых он находился, и количестве лиц, помещенных в него. Он утверждает, среди прочего, что камеры 226, 228, 233, 237, 238, 239, 242, 240, 246 и 264 площадью 8 м² были заняты четырьмя лицами, а эта камера 439 площадью 50 м² занимала двадцать два человека, а камеры № 234 и 664 площадью 16 м² занимали соответственно восемь и пять человек. В подтверждение своего аргумента он представляет заявления четырех человек: Тим., Наб., Худ., Чей, которые предположительно содержались вместе с ним в камерах №№ 226, 227, 233, 237, 239 и 439.
2. Выводы суда
(а) приемлемость
141. Отметив, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не сталкивается с какими-либо другими основаниями неприемлемости, Суд объявляет ее приемлемой.
(б) по существу
142. Суд напоминает, что в ряде случаев он уже заключил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции из-за условий содержания в российских тюрьмах (см., Например, Дудченко против России, № 37717 / 05, §§ 116 123, 7 ноября 2017 г., Вяткин против России, № 18813/06, §§ 36 44, 11 апреля 2013 г., Майзит против России, № 63378/00, §§ 34 43, 20 января 2005 г., Ананьев и другие против России, №№ 42525/07 и 60800/08, § 160 166, 10 января 2012 г., Зенцов и другие против России, № 35297/05, §§ 38-45, 23 октября 2012 г., и Колунов против России (№. 26436/05, §§ 30-38, 9 октября 2012 г.).
143. В данном случае, в свете имеющейся у него информации, Суд считает, что Правительство не выдвинуло ни одного факта или закона, способного убедить его прийти к иному выводу по этому делу.
144. Суд отмечает, в частности, что заявитель утверждает, что у него было менее 3 м² личного пространства во время его содержания под стражей (см. § 140 настоящего Постановления). Он напоминает, что когда площадь заключенного в коллективной камере составляет менее 3 м², нехватка личного пространства считается настолько серьезной, что это приводит к серьезной презумпции нарушения статьи. 3 Конвенции (Муршич против Хорватии [GC], № 7334/13, § 137, 20 октября 2016 г.). Затем бремя доказывания ложится на правительство-ответчика, которое, однако, может опровергнуть презумпцию, продемонстрировав наличие факторов, способных адекватно компенсировать это обстоятельство (там же). Суд отмечает, что власти Российской Федерации представили оригиналы неполных тюремных реестров, поскольку они охватывают только 277 из 1443 дней содержания под стражей первого заявителя (см., В связи с этим, Дудченко, упомянутое выше, § 120). Кроме того, он отмечает, что данные правительства о размере камер, в которых находился первый заявитель, не подтверждаются соответствующими техническими планами. Он также отмечает, что данных об аттестатах администрации тюрьмы в этом отношении недостаточно (Ананьев и другие, упомянутое выше, § 128). Следовательно, он считает, что власти Российской Федерации не смогли опровергнуть утверждение первого заявителя о том, что он получил менее 3 м² личного пространства в период его содержания под стражей.
145. В свете вышеизложенного, Суд считает, что Правительство не сняло с себя бремя доказывания и не убедительно опровергло утверждения первого заявителя о том, что он он был задержан в условиях, противоречащих статье 3 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение этого положения.
III. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ В ОТНОШЕНИИ ПЕРВОГО ЗАЯВИТЕЛЯ
146. Первый заявитель жалуется на то, что его содержание под стражей в период с 2 января по 15 февраля 2010 года было незаконным, что длительность его предварительного заключения была чрезмерной и что его жалоба на решение от 26 июля 2009 года не была рассмотрена. «быстро». Он ссылается на пункты 1, 3 и 4 статьи 5 Конвенции, которые гласят:
«1. Каждый человек имеет право на свободу и безопасность. Никто не может быть лишен свободы, за исключением следующих случаев и по законным каналам:
(…)
3. Каждый, кто арестован или задержан в соответствии с пунктом 1 (с) настоящей статьи (…), имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение в ходе разбирательства. Выпуск может быть предметом гарантии, обеспечивающей появление заинтересованной стороны на слушании.
4. Любой человек, лишенный свободы в результате ареста или задержания, имеет право подать иск в суд, с тем чтобы он мог быстро принять решение о законности своего задержания и назначить освобождение, если задержание является незаконным. »
A. Законность содержания первого заявителя под стражей с 2 января по 15 февраля 2010 г.
1. Тезисы сторон
147. Правительство указывает, что содержание под стражей первого заявителя в период с 2 января по 15 февраля 2010 года было регулярным и основывалось на решении от 31 декабря 2009 года областного суда. Он утверждает, что в соответствии со статьей 255 УПК содержание под стражей первого заявителя было разрешено в течение шести месяцев с даты направления уголовного дела в суд, то есть с 18 декабря 2009 года.
148. Первый заявитель поддерживает свою жалобу. Он добавляет, что текст решения от 31 декабря 2009 года не позволил установить точное время, на которое его содержание под стражей было продлено, поскольку выражение, использованное для этой цели областным судом, а именно «один месяц с даты Получение материалов прокуратурой «было очень расплывчатым и неточным. В частности, он утверждает, что было невозможно узнать, когда дело будет передано прокурору, и, следовательно, рассчитать срок его задержания.
2. Выводы суда
(а) приемлемость
149. Отметив, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не сталкивается с какими-либо другими основаниями неприемлемости, Суд объявляет ее приемлемой.
(б) по существу
150. Европейский суд отмечает, что в данном случае областной суд в своем решении от 31 декабря 2009 г. обязал первого заявителя оставаться под стражей «в течение одного месяца с момента получения материалов прокуратурой» (пункт 40 выше). Затем он отмечает, что 18 марта 2010 года Верховный суд Российской Федерации, постановив жалобу первого заявителя на решение от 31 декабря 2009 года, изменил решение и исключил необходимость указания окончательного срока для продления. содержание под стражей соответствующего лица (см. пункт 42 выше).
151. Суд отмечает, что решение Верховного Суда Российской Федерации от 18 марта 2010 г. является неоднозначным в отношении процедуры продления срока содержания первого заявителя под стражей после передачи уголовного дела прокурору. Он отмечает, в частности, что Верховный суд заявил, с одной стороны, что стандартом, применимым к исчислению сроков, является статья 109 УПК, то есть процедура, касающаяся предварительного заключения «во время расследования», и что, с другой стороны, в то же время он счел, что первый заявитель был задержан «в ходе судебного разбирательства» в соответствии с пунктом 2 статьи 255 и, следовательно, указание срока не было необходимым в Причина, по которой шестимесячный срок, предусмотренный статьей 255 УПК, не истек.
152. Тем не менее, Суд считает, что ему нет необходимости устанавливать режим, применимый к содержанию под стражей первого заявителя на дату принятия решения от 31 декабря 2009 года, то есть статью 109 или 255 CPP, по следующим причинам. Он напоминает, что он уже установил, что отсутствие указания точной конечной даты срока содержания под стражей во время содержания под стражей лица или во время продления этого содержания под стражей в соответствии со статьями 100, 108, 109 и 255 УПК противоречили положениям КПК Российской Федерации в толковании Конституционного Суда Российской Федерации (Роман Петров против России, № 37311/08, § 44, 15 декабря 2015 г., Пятков против России, нет. 61767/08, § 95, 13 ноября 2012 г., Федоренко против России, упомянутое выше, §§ 52 57). Другими словами, какой бы режим ни применялся на дату принятия решения от 31 декабря 2009 года, национальные суды были обязаны указать конкретный срок содержания под стражей соответствующего лица. Тем не менее, Суд считает, что указание на то, что первый заявитель должен был содержаться под стражей в течение «одного месяца с момента получения материала прокурором», не может быть указанием на конкретный срок его прекращения. Фактически, первый заявитель не мог знать, когда уголовное дело будет получено прокурором, и, следовательно, установить в день принятия решения от 31 декабря 2009 года крайний срок его содержания под стражей ( см., напротив, Пятков, упомянутое выше, §§ 92 98). Следовательно, содержание заявителя под стражей с 2 января по 15 февраля 2010 года не было осуществлено «законным путем» в значении пункта 1 статьи 5 Конвенции.
153. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.
B. «Разумность» продолжительности содержания под стражей первого заявителя
1. Тезисы сторон
154. Правительство указывает, что предварительное заключение первого заявителя длилось с 11 апреля 2008 года по 19 мая 2011 года, когда он был приговорен судом первой инстанции. Он утверждает, что национальные суды должным образом учли соответствующие факторы: серьезность обвинений, предъявленных первому заявителю, личность заявителя и его поведение до и после наложения рассматриваемой меры. Он утверждает, что это были особенно серьезные утверждения о том, что первый заявитель заказал организованное групповое убийство, что, по его словам, требовало адекватного ответа со стороны национальных судов.
155. Первый заявитель поддерживает свою жалобу и утверждает, что для продления срока его предварительного заключения национальные суды постоянно ссылались на серьезность предъявленных ему обвинений и риск побега, препятствия правосудию или давления на него. свидетели или обвиняемые, по его мнению, не обосновывают эти причины конкретными фактами.
2. Выводы суда
(а) приемлемость
156. Отметив, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не сталкивается с какими-либо иными основаниями неприемлемости, Суд объявляет ее приемлемой.
(б) по существу
157. Суд отмечает, что предварительное заключение первого заявителя длилось с 11 апреля 2008 г. по 19 мая 2011 г., когда он был приговорен судом первой инстанции. Таким образом, общая продолжительность содержания под стражей в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции составляла три года, один месяц и семь дней. Ввиду значительной продолжительности этого периода и презумпции в пользу освобождения, Суд считает, что национальные суды должны были полагаться на убедительные основания для продления срока содержания заявителя под стражей (Степан Зимин против России, № 63686 / 13, 60894/14, § 55, 30 января 2018 г.).
158. В настоящем деле он находит, что решения о продлении срока предварительного заключения первого заявителя были составлены в стереотипных выражениях и не содержали анализа личной ситуации заявителя. Он отмечает, что национальные суды не исследовали, может ли другая предварительная мера, такая как домашний арест, заменить предварительное заключение заявителя (Жеребин против России, № 51445/09, § 59, 24 марта 2016, и Александр Макаров против России, № 15217/07, §§ 138 139, 12 марта 2009 г.).
159. Суд часто констатировал нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в случаях, когда национальные суды содержали заявителя под стражей, по существу полагаясь на серьезность обвинений и прибегая к стереотипным фразам, не упоминая конкретные факты или без учета других мер пресечения (Г. против России, № 42526/07, §§ 114 119, 21 июня 2016 г., Коркин против России, № 48416/09, §§ 88 96, 12 ноября 2015 г., Дирдизов против России, № 41461/10, §§ 108 111, 27 ноября 2012 г., Романова против России, № 23215/02, §§ 121 133, 11 октября 2011 г., и Ламажик против России, № 20571/04, § § 88 98, 30 июля 2009 г. и др.). В настоящем деле нет ничего, что позволяло бы ему прийти к другому выводу.
160. В свете вышеизложенного Европейский Суд полагает, что, опираясь в основном и систематически на серьезность обвинений, предъявленных первому заявителю, власти содержали его в предварительном заключении более трех лет для основания, которые нельзя считать «достаточными» для обоснования продолжительности этого содержания под стражей.
161. В этих обстоятельствах нет необходимости рассматривать вопрос о том, проявили ли компетентные национальные органы «особое усердие» к продолжению разбирательства (Долгова против России, № 11886/05, § 50, 2 марта 2006 г.) , Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции.
C. Оперативность рассмотрения жалобы первого заявителя на решение от 26 июня 2009 г.
1. Тезисы сторон
162. Правительство признало, что жалоба первого заявителя на указанное решение не была рассмотрена в течение короткого времени в нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.
163. Заявитель поддерживает свою жалобу.
2. Выводы суда
(а) приемлемость
164. Отметив, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции и что она не сталкивается с какими-либо другими основаниями неприемлемости, Суд объявляет ее приемлемой.
(б) по существу
165. Суд отмечает, что рассмотрение жалобы первого заявителя на решение от 26 июля 2009 г. длилось 101 день (см. Пункт 37 выше). Нет никаких доказательств того, что эта задержка может быть отнесена к первому заявителю или что вопросы, подлежащие рассмотрению апелляционным органом, были очень сложными. Он также принимает во внимание тот факт, что правительство признало, что требование скорости не было соблюдено национальными судами. В свете вышеизложенного, Суд считает, что истечение времени не совместимо с требованием незамедлительного пересмотра (см., Например, Барабанов против России, 4966/13). и 5550/15, §§ 58 59, 30 января 2018 г., где Суд установил нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в течение периода от двадцати до двадцати пяти дней).
166. Соответственно, в данном случае имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.
ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
167. Заявители жаловались на то, что уголовное дело в отношении них было несправедливым из-за допущения к уголовному делу их показаний, полученных, по их мнению, под принуждением. В области подпункта «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции первый заявитель также жалуется на то, что его право на помощь адвоката по его выбору было нарушено из-за невозможности его встречи с адвокатами. в период с 14 по 18 апреля 2008 года, в течение которого он сделал признание. Заявители ссылаются на статью 6 §§ 1 и 3 (с) Конвенции, которая гласит:
«1. Каждый человек имеет право на справедливое … разбирательство дела … судом … который определит … любое уголовное обвинение против него. (…)
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет следующее
(…)
(c) защищать себя или пользоваться помощью защитника по своему выбору и, если он не может позволить себе оплатить адвоката защиты, может быть оказана помощь бесплатно ex officio справедливость требует этого (…) »
1. Тезисы сторон
168. Правительство утверждало, что допуск признаний заявителей в уголовный процесс против них не сделал их несправедливыми. По его словам, областной суд должным образом рассмотрел утверждения заявителей о том, что их признания были получены под принуждением, но отклонил их как явно необоснованные.
169. Правительство указывает в этом контексте, что российский уголовный процесс не требует присутствия адвоката при подаче заявления о признании вины и что использование такого заявления в качестве доказательства в ходе судебного разбирательства Уголовное право не может быть оспорено на основании пункта 1 статьи 75 УПК («недопустимость доказательств») на этом основании. Что касается жалобы первого заявителя о том, что адвокаты по его выбору не могли оказать ему помощь во время допроса 15 апреля 2008 года, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель согласился быть представленным заявителем. Адвокат назначен судом Ку. и что поэтому его право на правовую помощь было соблюдено.
170. Заявители поддерживают свои соответствующие жалобы.
2. Выводы суда
(а) приемлемость
171. Суд пришел к выводу, что факты настоящего дела не позволяют ему установить нарушение статьи 3 Конвенции в ее материальном аспекте (см. Пункт 138 выше). Следовательно, она не может сделать вывод, что заявления заявителей, сделанные на этапе уголовного расследования, были получены под принуждением.
172. Суд отмечает, что заявители могли оспорить приемлемость своих показаний, сделанных на стадии расследования, на том основании, что они были вымоганы у них путем принуждения. Таким образом, у них была возможность запросить исключение из судебного разбирательства. Суд считает, что в своем процессуальном постановлении от 27 января 2011 года судья первой инстанции отклонил требования на том основании, что утверждения о жестоком обращении были необоснованными (см. Пункты 88-89 выше).
173. Европейский Суд напоминает, что национальные суды в принципе должны оценивать собранные ими доказательства (Vidal v. Belgium, 22 апреля 1992 г., § 33, Series A no. Он не должен быть судьей четвертой инстанции, и национальные суды имеют больше возможностей для взвешивания доказательств и, в частности, достоверности показаний свидетелей. В настоящем деле, отклоняя утверждения заявителей о жестоком обращении, судья не просто сослался на отказ в возбуждении уголовного дела, принятый в результате предварительного расследования, как и в случае. в других делах такого типа, которые Суд имел возможность рассмотреть (см., например, Абдулкадыров и Дахтаев против России, № 35061/04, § 79, 10 июля 2018 г., и Турбылев, выше, § 87). Суд отмечает, что судья удовлетворил ходатайства защиты о заслушивании свидетелей, которые могли обосновать утверждения о жестоком обращении со стороны соответствующих лиц, и рассмотрел ряд элементов с целью проверки версии сторон ( см. пункты 75 и 86 выше). Принимая во внимание материал, находящийся на его рассмотрении, Суд не в состоянии поставить под сомнение выводы национального суда, которые он вынес в своем решении от 27 января 2011 года, относительно достоверности упомянутых выше свидетелей или относительно доказательной ценности. документы, представленные сторонами в обоснование своих доводов. Однако Европейский суд хотел бы подчеркнуть, что эти соображения не ставят под сомнение вывод о нарушении процессуального аспекта статьи 3 Конвенции, достигнутый в пункте 131 выше. Действительно, экспертиза, проведенная национальным судом, ограничивалась исключительно оценкой допустимости доказательств и не могла заменить эффективное официальное расследование, которое для совместимости со статьей 3 Конвенции должно было привести к установлению личности и наказанию виновных (Jeronovičs v. Latvia [GC], № 44898/10, § 103, 5 июля 2016 г.).
174. Следовательно, жалоба заявителей в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции, касающейся использования в их уголовном судопроизводстве доказательств, полученных при их представлении путем принуждения, является явно необоснованной. и что он должен быть отклонен в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.
175. С другой стороны, отмечая, что жалоба первого заявителя относительно уважения его права на помощь адвокатов по его выбору во время допроса 15 апреля 2008 года и неэффективности адвоката, назначенного ex officio не является явно необоснованным в значении подпункта «а» пункта 3 статьи 35 Конвенции и не признает неприемлемости каких-либо других оснований, Суд объявляет его приемлемым.
(б) по существу
176. Суд рассмотрит этот аспект дела в свете принципов, применимых к праву на доступ к адвокату и справедливости уголовного процесса в целом, недавно подтвержденного в деле Beuze v. Germany (жалоба №. Бельгия ([GC], № 71409/10, §§ 119 150, 9 сентября 2018 г.).
177. Как предварительный пункт, он отмечает, что между сторонами не оспаривается, что с 10 апреля 2008 года первый заявитель был привлечен к уголовной ответственности по смыслу статьи 6. Конвенции и что он должен пользоваться гарантиями, предусмотренными в пунктах 1 и 3 этого положения, а именно правом на юридическую помощь и правом на получение информации об этом праве и правом на сохранение молчание и не свидетельствовать против себя. Из материалов обвинительного заключения первого заявителя от 11 апреля 2008 года также видно, что ему сообщили обо всех его процессуальных правах: он выбрал двух адвокатов для защиты и в тот же день в качестве ответчика он отрицал свою причастность к убийству С. (см. пункты 9-10 выше). Он также использовал свое право заменить адвоката П. адвокатом Ч. (см. Пункт 12 выше).
178. Суд также отмечает, что стороны не оспаривают тот факт, что во время допроса 15 апреля 2008 года первому заявителю не помогали адвокаты по его выбору, Е. и Ch., но Ку, юрист по должности. Правительство утверждало, что заявитель дал письменное согласие на то, что он будет представлен во время экспертизы, и что поэтому его право на доступ к адвокату было соблюдено. Первый заявитель утверждает, что его согласие не было бесплатным и, кроме того, помощь Ку. был неэффективен.
179. Таким образом, Суд должен изучить, были ли в этом случае какие-либо ограничения права первого заявителя на доступ к адвокату по его выбору и оказали ли, где это уместно, эти ограничения влияние о справедливости уголовного судопроизводства в целом (см. Beuze, упомянутое выше, § 150 в штрафе, в случае отказа в выборе адвоката, см. Dvorski v. Croatia [GC ], № 25703/11, §§ 83 113, ЕКПЧ 2015).
я. Наличие и степень ограничений
180. Суд считает, что довод властей Российской Федерации сводится к тому, что письменное согласие первого заявителя оказать помощь адвокату ex officio Ku. равносильно отказу заинтересованного лица от его права на помощь адвокатов по своему выбору. Он напоминает, что отказ от одного из прав, защищаемых Конвенцией, должен быть однозначно установлен и должен сопровождаться минимумом гарантий, соответствующих его серьезности; оно не обязательно должно быть явным, но оно должно быть добровольным, сознательным и просвещенным (Simeonovi, упомянутое выше, § 115).
181. С учетом причин, изложенных в пунктах 133 и 134 выше, Суд может сделать вывод только о том, что адвокат Ку. был навязан первому заявителю под принуждением или что его отказ от помощи адвокатов по его выбору был невольным. Однако она считает, что этот отказ не был «сознательным и просвещенным». Он отмечает, что до допроса 15 апреля 2008 года следователь Б. сообщил первому заявителю, что его адвокаты не были доступны (см. Пункт 71 выше). Однако в ходе уголовного процесса следователь Б. признал, что он не проинформировал адвоката Е., выбранного первой заявительницей, о проведении 15 апреля 2008 г. допроса касается (см. пункт 84 выше). В то же время, Суд отмечает, что адвокат Е. не имел доступа к своему клиенту 14, 16, 17 и 18 апреля 2008 года под предлогом того, что он был приостановлен в ожидании перевода из тюрьмы по требованию следователя М. (пункт 19 выше). Тем не менее, представляется, что 15 апреля 2008 г. следователь Б. допросил первого заявителя в той же тюрьме. По мнению Суда, ошибочная информация, переданная первому заявителю Интервьюер Б. в отношении наличия адвокатов, выбранных соответствующим лицом, не позволил последнему согласиться на то, чтобы его представлял адвокат Ку. путем намеренного.
182. Суд далее считает, что вопрос о том, мог ли первый заявитель предвидеть последствия своего поведения или нет, неразрывно связан с вопросом об эффективности юридической помощи адвоката, назначенного ex officio. Он напоминает, что одной из основных задач адвоката на этапе содержания под стражей и следствия является обеспечение уважения права всех обвиняемых не свидетельствовать против себя и хранить молчание ( Beuze, упомянутое выше, § 128). Назначение совета само по себе не обеспечивает эффективность помощи, которую он может оказать обвиняемому, что предполагает соблюдение ряда требований (то же, § 132). Физическое присутствие адвоката во время первоначальных допросов в полиции и во время последующих допросов, проводимых на этапе предварительного следствия, должно позволить ему оказывать эффективную и конкретную помощь, а не только отвлеченную информацию, посредством своего присутствия. и, в частности, для обеспечения того, чтобы права подозреваемого на защиту не были нарушены (то же, § 134).
183. Суд считает, что присутствие адвоката Ку. допрос первого заявителя 15 апреля 2008 года не являлся достаточной гарантией для защиты прав заинтересованного лица, в частности для получения помощи адвоката по его выбору, а также для того, чтобы не обличить себя и молчать. Он опирается, в частности, на выводы Дисциплинарного совета коллегии адвокатов Иркутской области, который установил, что адвокат Ку. наложил свое представление на первого заявителя, действуя на основании его личных отношений со следователем Б., что она не оказала никакой юридической помощи первому заявителю, что она вмешивалась в юридическое представительство, предоставленное адвокаты по ее выбору и Ч. и что это помогло формализовать самообвиняющие показания первого заявителя во время допроса 15 апреля 2008 г., которые повлияли на его защиту. Ввиду серьезности действий адвоката Ку, Дисциплинарный совет наложил на нее самые жесткие санкции, а именно исключение адвокатуры (см. Пункты 30 и 33 выше).
184. Следовательно, когда первая заявительница согласилась на помощь адвоката Ку, она не консультировала его по поводу последствий его поведения и, в общем, не нет юридической помощи. Суд повторяет, что уязвимость подозреваемых может быть усилена тем фактом, что уголовно-процессуальное законодательство становится все более и более сложным (Ибрагим и другие против Соединенного Королевства [GC], № 50541/08 и 3). другие, § 253, 13 сентября 2016 г.). Из решения дисциплинарной коллегии ясно, что назначение адвоката Ку. противоречил раздел 7 (1) (4) Закона о практике юридической профессии и что Ku. следовало бы воздержаться от вмешательства в юридическое представительство адвокатов Е. и Ch. в соответствии с этическим кодексом адвоката (см. пункты 32 и 33 выше). Суд считает, что знание правил, касающихся назначения адвоката и уважения к ним, не могло быть применено в отношении первого заявителя; обратный случай лишил бы смысла само юридическое представительство.
185. В свете этих соображений Суд считает, что нельзя утверждать, что первый заявитель действительно отказался от своего права быть представленным адвокатом по своему выбору. Поскольку он не имел доступа к адвокатам по своему выбору, Е. и Ch., во время допроса 15 апреля 2008 года и когда помощь адвоката была совершена ex officio Ku. было неэффективным, Суд считает, что право первого заявителя на доступ к адвокату по его выбору было ограничено.
II. Наличие веских причин
186. Европейский Суд напоминает, что ограничения права на доступ к адвокату допускаются только в исключительных случаях, что они должны носить временный характер и основываться на индивидуальной оценке конкретных обстоятельств дела. виды (Beuze, упомянутое выше, § 142).
187. Правительство не упомянуло таких исключительных обстоятельств, и Европейский суд не должен по собственному желанию выяснять, существовали ли они в этом деле. Суд не усматривает «веской причины», которая могла бы оправдать ограничение доступа первого заявителя к адвокатам по его выбору во время допроса 15 апреля 2008 года: например, не утверждалось, что он имел место неизбежный риск для жизни, физической неприкосновенности или безопасности других (см., напротив, «Ибрагим и другие», упомянутое выше, § 276).
III. Уважение к общей справедливости судебного процесса
188. Теперь Суд должен рассмотреть, повлияла ли невозможность для первого заявителя на помощь адвокатов по своему выбору во время допроса 15 апреля 2008 года непоправимо подорвать справедливость уголовного процесса человек обеспокоен в целом. Отсутствие «веских причин» в этом деле, которые могли бы оправдать ограничение доступа первого заявителя к его адвокатам, требует от Суда очень строгой проверки справедливости разбирательства. Правительство должно убедительно доказать, что заявитель тем не менее выиграл от справедливого уголовного процесса (Beuze, упомянутое выше, § 165). Суд рассмотрит, насколько они имеют отношение к настоящему делу, различные факторы, вытекающие из его прецедентного права, как они вытекают из Ибрагима и других и Симеонови, упомянутых выше, и упоминаются в пункте 150 Beuze.
(α) Уязвимость первого заявителя и обстоятельства, при которых были получены доказательства
189. Суд напоминает, что он не нашел существенного нарушения статьи 3 Конвенции в отношении утверждений о жестоком обращении, выдвинутых первым заявителем (см. Пункт 138 выше). Он считает, что никакие другие конкретные обстоятельства не указывают на то, что во время допроса 15 апреля 2008 года первый заявитель находился в особом уязвимом состоянии, более важном, чем тот, в котором интервьюируемые обычно опрашиваются.
β) Правовая база, регулирующая досудебную процедуру и допустимость доказательств, а также возможность оспаривать собранные доказательства и их производство
190. Суд отмечает, что первый заявитель смог встретиться с адвокатами по своему выбору 21 апреля 2008 г. и что во время допросов 25 и 30 мая 2008 г. он отказался от своих предыдущих признаний. Суд считает, что заинтересованное лицо, по-видимому, могло оспорить назначение адвоката ex officio Ku. в Октябрьском районном суде города Иркутска (см. пункт 22 выше). Без копии решения от 14 мая 2008 года Суд не сможет проверить степень анализа, проведенного этим судом. В любом случае он считает, что этот элемент не является решающим по следующим причинам.
191. Суд заявляет, что, как он напомнил в Ибрагиме и др. (Упомянуто выше, § 254), жалобы, поданные в соответствии со статьей 6 Конвенции относительно этапа расследования часто материализуются во время самой фазы судебного решения, когда обвинение требует признания доказательств, собранных в ходе упомянутой фазы — фазы, на которой возникли ограничения прав по статье 6, — и защиты противодействует. В данном случае он отмечает, что приемлемость протокола допроса первого заявителя от 15 апреля 2008 года обсуждалась на слушаниях в областном суде с 25 октября 2010 года по 27 января 2011 года. Он отмечает, что Первый заявитель просил об исключении указанных доказательств из прокуратуры, ссылаясь, в частности, на ограничения доступа адвокатов по своему выбору и неэффективность адвоката, совершенного ex officio Дисциплинарным советом адвокатов. Иркутская обл. Решением от 27 января 2011 года судья отклонил эту просьбу (см. Пункт 71 выше).
192. Суд, однако, считает, что Суд не рассматривал вопрос об эффективности юридической помощи адвоката, назначенного ex officio. В своем решении от 27 января 2011 года, в части, касающейся юридического представительства заинтересованного лица, судья просто сослался на тот факт, что первый заявитель дал письменное согласие на то, чтобы быть представленным Ку. и решение Октябрьского районного суда города Иркутска от 14 мая 2008 года об отклонении жалобы заявителя в этом отношении (см. пункт 89 выше). Однако судья не провел необходимый анализ влияния решения Дисциплинарного совета коллегии адвокатов Иркутской области от 18 февраля 2009 года на эффективность юридической помощи. из ку. Суд отмечает, что это решение было принято через несколько месяцев после отклонения жалобы первого заявителя Октябрьским районным судом Иркутска. Таким образом, это был новый соответствующий элемент, который еще не был оценен с точки зрения допустимости доказательств в уголовном процессе против него.
193. В этом контексте следует также отметить, что прения относительно приемлемости доказательств проходили в отсутствие присяжных заседателей, и последние не были проинформированы об обстоятельствах, при которых был взят протокол экспертизы. Первый заявитель от 15 апреля 2008 г. был составлен.
194. Что касается оценки, впоследствии проведенной Верховным Судом Российской Федерации, Суд считает, что он одобрил выводы, сделанные Судьей в своем решении от 27 января 2011 года, без проведения анализа. дополнительный пункт (см. пункт 104 выше).
(γ) Характер заявлений и факт быстрого снятия или исправления
195. Суд отмечает, что во время допроса 15 апреля 2008 года первый заявитель признал, что он заказал убийство С. Таким образом, эти показания были явно самообвиняющими (см., Для сравнения, Бьюз, упомянутое выше). § 177 181). Суд также отмечает, что первый заявитель отказался от своих самообвиняющих показаний 26 мая 2008 года (см. Пункт 23 выше) и не признал себя виновным в течение оставшейся части расследования и в течение всего судебного рассмотрения дела. против него возбуждено уголовное дело (см. пункт 92 выше).
(δ) Использование доказательств и, в частности, является ли оно неотъемлемой или важной частью доказательств, на которых основывался обвинительный приговор, а также сила других элементов протокола и содержание инструкций и разъяснения, предоставленные жюри
196. Суд отмечает, что, согласно протоколу обвинительного заключения первого заявителя от 11 апреля 2008 года, следственные органы имели ряд элементов, которые заставили их поверить, что первый заявитель приказал убийство С. и что он обратился к В. Мол. для него, чтобы взять на себя ответственность за свою организацию (см. пункт 11 выше). Он отмечает, что в своем неоднократном признании во время допроса 15 апреля 2008 года первый заявитель заявил, что он заказал убийство совместно с Х. из-за враждебности они оба чувствовали к S. (см. параграфы 15 и 17 выше). Поэтому он предоставил следователям рамку, в которой обязательно содержалось обвинительное заключение. Действительно, обвинение стремилось доказать вину первого заявителя и продемонстрировать на основании показаний нескольких свидетелей и документальных доказательств существование такой большой дружбы между ним и Х. конфликтные отношения между первым заявителем и потерпевшим, а также между первым заявителем и Х. (см. пункты 98 и 99 выше).
197. Суд отмечает, что в дополнение к самообвиняющим показаниям первого заявителя от 15 апреля 2008 года обвинение представило присяжным дополнительные доказательства, в том числе показания второго заявителя и обвиняемых D. Che., E. Mas., A. Kur. и А. Кал. на стадии уголовного расследования, так что заявления, сделанные свидетелями Бир. и Ш. в судебном разбирательстве (см. пункты 94-96 выше). Вместе с тем он отмечает, что все обвиняемые не признали себя виновными в ходе судебного разбирательства и что второй заявитель и обвиняемые Е. Мас., А. Кал. и D. Che. отозвали свои показания на стадии расследования, которая обвинила первого заявителя (см. пункты 73 и 97 выше). Он также отмечает, что показания Ш. не имели прямого отношения к первому заявителю (см. Пункт 95 выше). Другие доказательства, представленные присяжным, также не продемонстрировали непосредственное участие первого заявителя в совершении убийства С. (см. Параграфы 98 99 выше). Отсюда следует, что самообвиняющие показания первого заявителя от 15 апреля 2008 года составляли важную часть доказательств, на которых основано его осуждение.
198. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что в своих инструкциях присяжным председательствующий судья не установил какого-либо конкретного предупреждения в контексте обсуждения относительно веса, который следует придавать заявлениям, сделанным первым заявителем на его слушании. допрос от 15 апреля 2008 г.
199. Хотя верно то, что особенности разбирательства в присяжных судах должны приниматься во внимание при участии народного жюри, которое единолично принимает решение о виновности обвиняемого, Суд напоминает, что указал, в контексте дел, касающихся того, как обвиняемый понимает мотивировку приговора, важность инструкций или разъяснений, данных председателем присяжного суда присяжным заседателям в отношении поднятых правовых проблем или представленных доказательств (Beuze, упомянутое выше, § 188, и суждения, на которые оно ссылается). Инструкции и разъяснения, данные жюри, могут быть важны для того, чтобы позволить его членам измерить последствия процессуальных недостатков, которые произошли во время расследования справедливого судебного разбирательства (там же). Тем не менее, Суд отмечает, что в своих инструкциях присяжным председательствующий судья неоднократно подчеркивал, что аспекты, связанные с проведением уголовного расследования, и обстоятельства, при которых следственные органы получили доказательства, не должны принимать во внимание в целях их оценки. Отсюда следует, что Отборочная комиссия не была проинформирована о каких-либо элементах, которые могли бы ей помочь при оценке объема заявлений, сделанных первым заявителем 15 апреля 2008 года, когда он имел право на доступ к адвокатам его выбор был ограничен (см., напротив, Ибрагим и другие, упомянутое выше, §§ 283 и 292). Верховный Суд Российской Федерации также не рассматривал конкретное влияние этого обстоятельства на решение присяжных.
200. Таким образом, Суд считает, что полное отсутствие в настоящем деле инструкций и разъяснений, предоставленных присяжным в отношении способа оценки заявлений, сделанных первым заявителем 15 апреля 2008 года в отношении Другие элементы дела и их доказательственная ценность, когда они были собраны в отсутствие адвокатов по своему выбору, представляют собой существенный недостаток.
ε) Важность общественного интереса
201. Нет сомнений в том, что твердые соображения общественного интереса оправдывают преследование первого заявителя, который был привлечен к ответственности, в частности, за организацию нападения на жизнь магистрата.
(ζ) Наличие во внутреннем законодательстве и практике других процессуальных гарантий
202. Европейский Суд напоминает, что само по себе наличие гарантий, предусмотренных в законе и не предусмотренных законодательными положениями, может обеспечить общую справедливость разбирательства. Только рассмотрение их заявления в настоящем деле позволяет определить, является ли процедура справедливой во всей полноте (Beuze, упомянутое выше, § 192). В этом случае Суд отмечает, что первый заявитель подал судебную апелляцию и что он подал жалобу в Дисциплинарную коллегию коллегии адвокатов Иркутской области, чтобы оспорить ограничение доступа к адвокатам по своему выбору. и неэффективность адвоката, совершенного по должности. Тем не менее, Суд уже руководствовался этими гарантиями при рассмотрении настоящего дела (см. Пункты 190-194 выше).
Выводы
203. В свете вышеизложенного Европейский Суд полагает, что уголовное производство в отношении первого заявителя, в целом, не позволило устранить процессуальные недостатки на этапе предварительного производства, и в частности, ограничение права на доступ к адвокату по его выбору во время допроса 15 апреля 2008 года.
204. Соответственно, имело место нарушение статьи 6 §§ 1 и 3 (с) Конвенции в отношении первого заявителя.
V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
205. Согласно статье 41 Конвенции,
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или протоколов к ней, и если внутреннее законодательство Высокой Договаривающейся Стороны позволяет лишь безупречно устранить последствия нарушения, Суд предоставляет стороне ранен, если есть, просто удовлетворение. »
А. Ущерб
206. Первый и второй заявители требуют, соответственно, 2 500 000 и 50 000 евро в качестве компенсации морального вреда, который они считают потерпевшим.
207. Правительство считает, что в отношении первого заявителя, если Суд установит нарушение Конвенции, сумма, подлежащая присуждению в качестве справедливой компенсации, должна быть установлена в соответствии с прецедентной практикой Суда, и второй заявитель, что сумма, требуемая последним, является чрезмерной по сравнению с суммами, присужденными в аналогичных случаях.
208. С учетом обстоятельств настоящего дела и полученных им нарушений Конвенции, Европейский Суд полагает, что как первый, так и второй заявители перенесли страдания, разочарование и чувство несправедливости, которые не могут быть отремонтированным простым обнаружением нарушения. Принимая во внимание всю имеющуюся у него информацию, он считает, что первый заявитель должен присудить 22 200 евро, а второй заявителю — 15 000 евро в качестве компенсации морального вреда.
209. Первый заявитель также потребовал 4 158 000 российских рублей в качестве компенсации материального ущерба, понесенного им в результате потери его заработной платы в результате его предварительного заключения и осуждения за лишение свободы. в конце уголовного процесса против него. В подтверждение своего запроса он представляет данные о своих профессиональных доходах за период с февраля 2007 года по апрель 2008 года.
210. Правительство не высказалось по этому вопросу.
211. Что касается требований первого заявителя, касающихся предполагаемой потери дохода в результате его предварительного заключения и приговора к лишению свободы, Суд напоминает, что должно быть очевидная причинно-следственная связь между ущербом, заявленным заявителем, и нарушением Конвенции (Barberà, Messegué и Jabardo против Испании (статья 50), 13 июня 1994 г., серия A № 285-C, с. 57-58, §§ 16 20).
212. В данном случае он не видит причинно-следственной связи между нарушением пунктов 1, 3 и 4 статьи 5 Конвенции и заявленными суммами (Николова против Болгарии [GC], № 31195 / 96, § 73, ЕКПЧ 1999 II). Суд также не может спекулировать на результатах уголовного разбирательства в отношении первого заявителя, если бы не было нарушения статьи 6 §§ 1 и 3 (c) Конвенции ( см., например, Мантованелли против Франции, 18 марта 1997 г., § 40, Отчеты 1997 II). Следовательно, требования первого заявителя в этом отношении должны быть отклонены.
Б. Судебные издержки
213. Первый и второй заявители потребовали соответственно 3750 и 3700 евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных ими в Суде. Они также требуют, чтобы сумма, присужденная Судом, была перечислена непосредственно на банковский счет их представителя, г-жи Ю.В. Ефремов.
214. Первый заявитель также потребовал 1 850 000 рублей в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных им в национальных судах. В этом отношении он представляет копии договора о правовой помощи, заключенного с его адвокатами Мес Е. и F., 11 апреля 2008 г. и 1 февраля 2010 г. соответственно.
215. Правительство считает, что суммы, испрашиваемые в связи с расходами, понесенными в Суде, являются чрезмерными ввиду сложности дела, которое оно считает низким, и объема работ, которые должен выполнить представитель Суда. заявители.
216. Что касается издержек и издержек, понесенных в национальных судах первым заявителем, Европейский суд напоминает, что в соответствии с его прецедентным правом заявитель может получить возмещение своих издержек и расходов только в той мере, в какой их реальность установлена. их необходимость и разумность их ставки; в соответствии с пунктами 2 и 3 статьи 60 Регламента Суда он должен представить количественные иски, разбитые по заголовкам и сопровождаемые соответствующими подтверждающими документами, в противном случае Суд может отклонить их полностью или частично ( Mazelié v. France, № 5356/04, § 39, 27 июня 2006 г.).
217. В настоящем деле требования первого заявителя, касающиеся расходов, понесенных в национальных судах, не разбиты по заголовкам и не подкреплены какими-либо конкретными доказательствами в этом отношении. Суд поэтому отклоняет эту часть требований первого заявителя.
218. Что касается представительских расходов, понесенных заявителями в ходе предшествующего ему разбирательства, с учетом документов, представленных ему, и его прецедентного права, Суд считает суммы в 2 200 и 1 900 евро соответственно разумными. Вычет 850 евро, присужденных каждому заявителю в рамках правовой помощи и уже выплаченных Ю.В. Ефремова, Европейский Суд, следовательно, присуждает первому и второму заявителям 1 350 евро и 1 050 евро соответственно в отношении издержек и издержек, связанных с рассмотрением дела, переданными на банковский счет г-на Ю.В. Ефремов.
C. Проценты по умолчанию
219. Суд считает целесообразным смоделировать процентную ставку по умолчанию для процентной ставки по предельной кредитной линии Европейского центрального банка на три процентных пункта.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Решает объединить жалобы;
2. Объявляет приемлемые жалобы в отношении первого и второго заявителя в отношении жалоб по статье 3 Конвенции, касающихся утверждений о жестоком обращении, которые, по их утверждению, пострадали с 13 по 15 апреля 2008 года, и 12–25 апреля 2008 г., соответственно, а также в связи с отсутствием эффективного расследования их соответствующих утверждений, а также в отношении первого заявителя в отношении жалоб по статье 3 Конвенции, касающихся условий его содержания под стражей в Следственный изолятор № ИЗ-38/1, пункты 1, 3 и 4 статьи 5 Конвенции и пункты 1 и 3 (с) статьи 6 Конвенции о праве на помощь защитника по своему выбору и недопустимая для остальных;
3. Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте из-за отсутствия эффективного расследования утверждений заявителей о жестоком обращении;
4. Постановил, что не было нарушения статьи 3 Конвенции в ее материальном аспекте в отношении утверждений о жестоком обращении с первым и вторым заявителями, которые, по их утверждению, пострадали от 13 до 15 лет. Апрель 2008 года и с 12 по 25 апреля 2008 года соответственно;
5. Постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении первого заявителя на основании условий его содержания под стражей с 11 апреля 2008 г. по 13 апреля 2012 г .;
6. Постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции в отношении первого заявителя;
7. Постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в отношении первого заявителя;
8. Постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции в отношении первого заявителя;
9. Постановил, что имело место нарушение статьи 6 §§ 1 и 3 (c) Конвенции в отношении первого заявителя;
10. сказал
(a) что государство-ответчик должно выплатить заявителям в течение трех месяцев с даты, когда решение вступит в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, следующие суммы должны быть конвертированы в валюту Государство-ответчик по курсу на день расчетов:
я. 22 200 евро (двадцать две тысячи двести евро) и 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро) плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с первого и второго заявителей соответственно в качестве компенсации морального вреда;
II. 1 350 евро (одна тысяча триста пятьдесят евро) и 1 050 евро (одна тысяча пятьдесят евро) плюс любые налоги, которые заявители могут уплатить в качестве налога, первому и второму заявителям, соответственно, по расходам и расходам, подлежащим уплате на Банковский счет г-жи Ю.В. Ефремов;
(b) что с момента истечения этого периода до момента выплаты эти суммы должны быть увеличены на простые проценты по ставке, равной ставке предельной кредитной линии Европейского центрального банка, применимой в течение этого периода, увеличился на три процентных пункта;
11. Отклоняет иск о справедливой компенсации оставшимся.
Совершено на французском языке и сообщено в письменном виде 5 февраля 2019 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Стивен Винсент Секретарь
Винсент А. Гаэтано Председатель